Дочь Великого Петра - [170]

— Нет, еще не получал, — глухо сказал Зиновьев.

— Что же нам делать?

— Наказать обманщицу, — твердо произнес Сергей Семенович. В голосе его слышались металлические ноты.

Князь Сергей Сергеевич сидел ошеломленный таким решением.

— Я должен вам сказать, князь, — продолжал между тем Зиновьев, — что я год тому назад слышал об этом и не придал особенного значения, хотя потом, видя поведение племянницы, не раз задумывался над вопросом, не справедлив ли этот слух… Между ею и княжной Людмилой, как, по крайней мере, я помню ее маленькой девочкой, нет ни малейшего нравственного сходства.

— Хотя физическое поразительно.

— Это-то и смущало меня, но теперь, когда будет получена предсмертная исповедь убийцы…

Зиновьев остановился.

— Что же теперь?

— Надо будет дать делу законный ход.

— Ужели нельзя… — начал князь, но вдруг замолчал.

— Чего нельзя? — воззрился на него Сергей Семенович.

— Как-нибудь потушить это дело… — пониженным шепотом продолжал князь Сергей Сергеевич.

— Но зачем это вам, князь?

— Я люблю ее.

— Вы?!

— Да, я люблю ее, и если бы можно было избежать огласки, я женился бы на ней.

Сергей Семенович Зиновьев несколько времени молча глядел на молодого человека, который сидел бледный, с опущенной долу головой. Наступило томительное молчание. Князь истолковал это молчание со стороны Зиновьева по-своему.

— Я возьму ее без приданого… Я богат. Мне не нужно ни одной копейки из состояния княжны. Я готов возвратить то, что она прожила в этот год.

Зиновьев вспыхнул, а затем побледнел.

— Князь, наследник после княжны один я, у меня нет детей, я доволен тем, что имею…

— Простите, я не то хотел сказать, ваше превосходительство, я так взволнован…

— Говоря откровенно, — продолжал между тем Сергей Семенович, — мне самому было бы приятнее, если бы дело это не обнаруживалось… Княжну Людмилу не воскресишь.

— Конечно, не воскресишь, это вы совершенно верно заметили, — поспешил подтвердить князь Луговой.

— И если вы действительно решили обвенчаться с ней, то пусть она скорее делается княгиней Луговой.

— А бумага?

— Я задержу ее.

— Но потом?

— Потом вам надо будет обратиться к государыне… Вы были введены в заблуждение, вы не виноваты, обнаружение дела падет позором на ваше имя… Государыня едва ли захочет сама начинать дело.

— Вы думаете?

— Конечно, надо представить ее как спасшуюся случайно от смерти и воспользовавшуюся своим сходством с сестрой по отцу…

— Ведь она незаконная дочь князя Полторацкого?

— Вы знаете это?

— Да, знаю, — отвечал князь. — Это, вероятно, так и есть… Не сообщница же она убийцы.

— Кто знает, князь… Надо все-таки подождать присылки бумаги.

— Вы допускаете, что она знает об убийстве?

— Я не хочу допустить этого, иначе…

— Что иначе? — возразил князь Сергей Сергеевич.

— Иначе я не мог бы допустить, чтобы убийца моей племянницы оставалась бы безнаказанной.

— Боже мой, боже мой! — простонал князь.

— Чтобы вы женились на таком изверге…

— Нет, не может быть, она не изверг, она не может быть им!

— Подождем разъяснения из Тамбова.

— Я хотел с ней переговорить об этом сам.

— Подождите, еще успеете. Дать или не дать ход этому делу в наших руках.

— Хорошо, я последую вашему совету, — согласился князь.

Он простился с Зиновьевым и вышел из кабинета.

Остаток этого дня он провел в каком-то тумане. Мысли одна другой несуразнее лезли ему в голову. То казалось ему, что княжна Людмила жива, что убили действительно Татьяну Берестову, что все то, что он пережил сегодня, только тяжелый, мучительный сон. Он должен был причинить себе какую-нибудь физическую боль, чтобы убедиться, что он не спит. То живущая здесь княжна Полторацкая представлялась ему действительно убийцей своей сестры и ее матери, с окровавленными руками, с искаженным от злобы лицом. Она протягивала их к нему для объятий, и, страшное дело, он, несмотря ни на что, стремился в эти объятия.

В таких тяжелых грезах наяву провел он несколько часов в своем кабинете, когда наконец наступил час ехать в театр.

В театре, если припомнит читатель, произошло у него столкновение с графом Петром Игнатьевичем Свиридовым и объяснение его с бывшим другом в кабинете Ивана Ивановича Шувалова, в присутствии последнего.

Этой сцене мы посвятили первую главу нашего правдивого повествования.

Возмутительное, относительно его, поведение княжны Людмилы Васильевны Полторацкой окончательно отрезвило князя. Любовь, показалось ему, без следа исчезла из его сердца.

«Пусть совершится земное правосудие!» — мысленно решил он.

XXIV Роковая бумага

Княжна Людмила Васильевна была, как мы знаем, очень обеспокоена, напрасно прождав графа Петра Игнатьевича Свиридова в ночь, назначенную ему для свиданья.

Ее несколько развлек визит графа Свянторжецкого, которому она даже отдала второй ключ от калитки, вполне уверенная, что граф Свиридов не решится явиться не в назначенное время, не переговорив с ней. У ней была, кроме того, надежда, что он явится сегодня же и вернет ей ключ. Она сумеет найти время, чтобы потребовать от него объяснения причин его неявки, и, смотря по уважительности этих причин, накажет его более или менее долгой отсрочкой следующего свидания.

Посетители приходили за посетителями.