Дочь творца стекла - [56]

Она расстроилась на миг. Будто ее предали. Она думала, что ее друзья пришли спасти ее. А они, как и после того, как она подула в рог Диветри впервые, пытались заработать монеты.

Она смотрела, как Мило следил за их прогрессом. Рикард и Таня добрались до тени статуи, которая стала длиннее из-за движения солнца, он махнул Камилле. А потом, хоть он пошел на запад к другой стене замка, Мило остановился и показал ладонь в ее сторону. Это было прощание? Нет, он говорил ей ждать. Терпение. Она знала, что он сказал бы ей. Она кивнула и смотрела, как брат и сестра направляются, танцуя и играя, к Королевскому каналу.

Она и не соображала, как обрадовалась их беззвучному общению, пока не прошла по комнате и села, улыбаясь. Хоть ее мутило после событий утра, она впервые за часы ощущала оптимизм. Возможно, казы переживут еще ночь.

— Ты исполнила три чуда за утро, — отметил Феррер, глядя на нее через двойные очки. — Сколько еще нам ждать.

— Это не чудо, — ей не нравилось это слово. — Просто… это нужно было сделать, — это было лучшим объяснением. — Казарро, когда вы творите свои чары, вы что-нибудь ощущаете? — Басо не убирал руки с лица, но слушал их разговор, хотя и молчал.

— Ощущаю? — повторил Феррер. — В записях, сохранившихся у Кассамаги, Аллирия писала об энергиях предметов, когда их используют, и она говорила, что их можно менять и… дитя мое, ты ощущаешь эти энергии? — Риса кивнула, и его плечи опустились, он вздохнул. — Я многое отдал бы, чтобы ощутить их! Аллирия писала, что энергии между связанными предметами, как Оливковая корона и рожки каз, могут тянуться на много миль.

— Как веревка? — воодушевилась Риса. — Я ощущала, как от рога словно тянется веревка к замку, когда завершается ритуал. Вы тоже это ощущаете?

Феррер потрясенно покачал головой.

— Давно у тебя эти ощущения? Ты кому-нибудь говорила?

Она покачала головой.

— С детства.

— Боги не врали, — прошептал он. — Тебе не нужны инсулы. А инсулы нуждаются в тебе.

Странное ощущение — быть орудием богов. Это пугало больше всех опасностей этой недели. Почему она так отличалась? Как отнесутся люди, когда узнают? Она хотела жизнь, какой та была раньше, но вспомнила слова Феррера — она просто хотела обычного среди необычного.

Но будет ли она обычной снова? Мысль беспокоила ее. Но если она была в руках Муро и Лены, была ли надежда, что боги помогут ей уберечь город от мрачного будущего?

За окном стал громче звучать барабан. Риса встала с дивана и прошла к окну. Толпа внизу выросла. Рикард еще играл в центре площади, окруженный сотней зрителей, но к нему присоединились жонглеры и барабанщики. Девушка с лирой — та же, что играла у Мины? — сидела у края импровизированной сцены. С Таней танцевали ребята из таверны, и они кричали, прыгая и кружа юбками в такт. Все больше людей с рынка сходились посмотреть на артистов, которые играли с огнем и мечами, развлекая толпу.

Она увидела стражей в красном, идущих в сторону веселья, виновато оглядываясь, и поняла. Рикард и Таня начали фестиваль не ради денег — ее друзья создали отвлечение! Милые девушки и красивые музыканты заставили часть стражей покинуть свои места, позволяя Мило и Камилле пробраться внутрь. Их мать была телохранителем короля Алессандро, они почти выросли в замке, как говорил ей Мило. Они точно найдут ее.

Она посмотрела вниз, потом на лица Муро и Лены. Они улыбались ей или смеялись над ней? Она могла лишь молиться, что они хотели, чтобы она преуспела.

31

Ты говоришь о наших подопечных, словно они — овцы, робкие ягнята, которых собрались резать. Друг, это будущие лидеры Кассафорте, мы их учим. Новое для них не дается просто, но они знают, как биться за то, что правильно.

— Джина Катарре, старшая инсулы Кающихся Лены в ответ на письмо от Арнольдо Пиратимаре, старшего инсулы Детей Муро

Солнце опустилось ниже, лучи отражались от поверхностей, ослепляя, но пленники не закрывали окно, не задвигали шторы. Иначе они остались бы в тишине, а им не хватало шума площади внизу. Было сложно просто сидеть, так что они занялись тем, что помогли Басо вытереть лицо и ладони. Риса несколько раз заставила его присесть. Он был слабым, но был рад движению.

Прошло больше часа, судя по часам на камине, когда они услышали шорох из коридора. Риса тут же подбежала и подняла гобелен, скрывающий дубовую дверь, ее сердце колотилось, будто зверь в клетке. Феррер тоже подошел, опираясь на трость. Риса подняла руку, чтобы он молчал.

Шум донесся снова из щели между дверью и полом. Она отпрянула, когда снизу вдруг появился клинок и пропал. Трещина была слишком узкой, чтобы пустить меч до конца. Она опустилась на колени и, держась в стороне от щели, прошептала:

— Мило?

Шорох меча утих. Она ощутила, как воздух из коридора задел ее щеку. Кто-то опустился на пол за дверью.

— Риса! — пальцы Мило просунулись в щель.

Она коснулась его пальцев своими, ее сердце колотилось. Утром их разделял город. Два часа назад она видела его с высоты четвертого этажа. Теперь они были в дюймах друг от друга.

— Говорить безопасно?

Она не слышала весь ответ, он словно отвернул голову в начале ответа:

— …нужно быстрее, — услышала она. — Эта дверь… зачарована, вроде бы.