Дочь тумана и костей - [6]

Как правило на неё не обращали внимания, ни один из выбранных ею субъектов даже не подозревал что вот-вот окажется на страницах её альбома. Но на этот раз красивый парень перехватил её взгляд, и в следующую секунду он уже стоял около нее, улыбаясь под этими фальшивыми усами. И понеслась! Как ему польстило, что она нарисовала его! Он показал эскиз своим друзьям, взяв её за руку и приглашая присоединиться к ним, и продолжая держать её за руку, когда уже сидели все за одним столиком, переплетя свои пальцы с её. Это было началом её поклонения красоте Каза. А он упивался этим. Вот так, более или менее, можно было описать их отношения: она — боготворила его, а он — благосклонно принимал это.

Да, конечно, он постоянно ей повторял какая она красивая. Если бы она не была такое красоткой, то он бы никогда не подошел и не заговорил бы с ней. Это уж точно! Каз был не из тех, кто ищет внутреннюю красоту. Кару была скромной и красивой девушкой. Кремовая кожа, длинноногая, с длинными лазурными волосами и глазами как у звезд немого кино. Двигалась она изящно и легко; и улыбалась, как некое загадочное существо. Она была не только внешне хороша собой, но её лицо было еще и полно жизни, глаза всегда искрились и сияли. У неё была такая особенность, на манер птички, наклонять голову, поджав губы. Глаза при этом загорались, и весь её облик в этот момент намекал, что в ней скрыто много тайн и загадок.

А Кару и впрямь была загадочной. Ничего не рассказывала о себе, семьи у нее вроде как не было (во всяком случае она никогда не упоминала о родственниках), да и вообще она была экспертом по уклонению от вопросов на подобные темы — так что друзья ровным счетом ничего не знали о ее личной жизни. И что Кару может неустанно удивляет окружающих. Из её карманов постоянно вываливались какие-то необычные предметы: древние бронзовые монеты, зубы, крошечные нефритовые тигры, величиной с её ноготь. Кару могла начать торговаться из-за солнечных очков с каким-нибудь африканским уличным торговцем, и тут обнаруживалось, что она бегло говорит на Йораба. Однажды, раздевая её, Каз обнаружил нож, спрятанный у нее в ботинке. Судя по всему, поэтому её и невозможно чем-нибудь напугать. А еще у нее на животе были шрамы — три четких точки, которые могли оставить только пули.

— Кто ты? — иногда спрашивал заинтригованный ею Каз. На что Кару задумчиво отвечала.

— Я и сама не знаю.

И это было правдой. Сейчас она рисовала быстро и уже не смущалась, встречаясь глазами с Казом, переводя взгляд с него на мольберт. Она хотела видеть его лицо. Ей просто необходимо было увидеть, как его выражение поменяется.

Сосредоточившись, она потянулась левой рукой — продолжая при этом рисовать правой — к ожерелью на шее. Взяв одну из бусин, зажала ее между большим и указательным пальцами. И загадала желание.

Желание было очень маленьким. Эти бусины были лишь скаппами. Как и деньги, желания имели номинал, и, при подобном сравнении, скаппы приравнивались к пенсам. Даже еще меньше, потому что, в отличие от монет, желания не могли суммироваться. Добавив недостающий пенс, вы могли бы получить доллар. Скаппы же оставались такой же мелочью, и даже целая связка их, как, к примеру, это ожерелье, не могла сформировать один сильный посыл и оставалась лишь большим количеством маленьких, практически бесполезных желаний. Таких, как, например, зуд.

Именно это и загадала Кару для Каза. При этом стеклянный шарик, зажатый между ее пальцами, исчез. Так случалось со всеми израсходованными бусинами. Она никогда до этого не желала подобного и, чтобы убедиться, что сработает, для начала она направила зуд на место, которое ничего не подозревающий Каз не постесняется почесать — на локоть. Казимир тут же, не меняя позы, небрежно потер его о кушетку. Улыбаясь про себя, Кару продолжала рисовать.

Спустя несколько мгновений, теперь она заставила чесаться его нос. Не стало еще одной бусины, чуть короче стало ожерелье, а лицо Каза начало перекашиваться. Несколько секунд он сопротивлялся этому, пытаясь не шевелиться, но потом сдался, тыльной стороной ладони быстро потер нос и вернулся в исходное положение. Томное выражение лица как ветром сдуло. Заметив это, Кару закусила губу, чтоб не засмеяться.

"Ну, Казимир," — подумала она, — "не следовало тебе сегодня приходить сюда. Лучше бы ты проспал, как обычно."

В этот раз Кару направила свой коварный замысел в более потаенную часть его тела. Мысленно "прицелившись", она встретилась глазами с Казимиром. Брови на его лице полезли вверх от напряжения. Она слегка склонила голову, словно спрашивая: "Что такое, дорогой?".

Уж теперь-то он не сможет почесаться прилюдно. Каз побледнел и заелозил. Он просто не мог больше терпеть этот непрекращающийся зуд. Кару дала ему короткую передышку, а сама продолжила рисовать. Как только он уже было расслабился и… не был уже так зажат… она нанесла новый удар. Она еле подавила смех, когда увидела, каким напряженным стало его лицо.

Вот еще одна бусинка, зажатая между её пальцами, исчезла.

И еще одна.

"Это тебе не только за сегодняшний день," подумала она, это за всё. За душевные муки и страдания, которые в самые неожиданные моменты всё еще атаковали её, оставляя разбитой и несчастной. За лживые улыбки и воспоминания, от которых она никак не могла избавиться; за стыд, что позволила себе быть такой наивной.