Дочь торговца шелком - [87]

– Значит, наш магазин на рю-Поль-Берт продан, как и большой магазин шелка, – сказала Николь. – Остались только моя лавка и два наших дома.

– Еще есть экспорт. Когда Селеста подрастет, мы сможем вести бизнес вместе в Хюэ.

– Я бы с радостью, – сказала Николь и замолчала. – Но если честно, я не уверена, что мы останемся во Вьетнаме.

– Вы с Селестой?

– Мы с Марком, да и с Селестой тоже.

Лицо Сильвии помрачнело.

– А…

– Если победа будет за Вьетминем, они запретят частную собственность. Государство заберет себе все.

– Только через мой труп.

– Об этом я и беспокоюсь.

– Давай зайдем внутрь, – предложила Сильвия, игнорируя замечание Николь и явно желая сменить тему.

– Не лучше ли нам уехать сейчас, пока еще есть возможность?

– И оставить все Вьетминю? Я не хочу уезжать, тем более что все сложится в нашу пользу. Но если ты того желаешь, то поезжай.

– Сильвия, ты же знаешь, я не могу оставить тебя тут одну. Я еще немного подожду. Может, Марк скоро объявится.

Сильвия что-то проворчала под нос, и они зашли в дом.

* * *

Через несколько недель у Николь пропало молоко. Она сидела за кухонным столом в слезах, держа покрасневшую от плача Селесту на руках.

– У меня не хватает молока, чтобы накормить ее, – простонала Николь, когда крик Селесты достиг пика.

– Что, прости? – Сильвия перевела взгляд с окна на сестру.

– У меня нет молока. Ты только посмотри на нее.

Сильвия словно очнулась ото сна.

– Я это улажу. Не волнуйся. Сделаю молоко в бутылочках. Три у меня есть, еще молочная смесь. Все хорошо. Даже отлично.

– Но откуда они у тебя?

– Надо всегда быть готовой. Мой девиз.

Николь поднялась, все еще держа ребенка на руках и надеясь, что сможет укачать ее. Возможно, молоко пропало из-за тревог о Марке. Пока она предавалась размышлениям, Сильвия нагрела воды и размешала смесь в кувшине.

– Вот, – наконец сказала она. – Все готово. Давай малышку мне.

Она потянулась к Селесте, потом села за стол, держа ребенка на руках, и стала кормить ее из бутылочки.

– Если она пьет смесь, значит я съем чеснок.

Николь добавила нарезанного чеснока к рагу, потом взяла газету, но не смогла сосредоточиться на чтении. Мгновение спустя она отложила ее и подошла к дочке, чтобы поцеловать в щеку.

– Я сама покормлю, – сказала она, потянувшись к ребенку.

– Все в порядке. Посмотри, она уже засыпает. – Сильвия поднялась на ноги и закружилась по кухне, убаюкивая ребенка. – Она сейчас быстро уснет. Иди отдохни. Я присмотрю за ней.

– Хорошо. Ты уверена?

– Я обожаю эту девочку. – Сильвия поцеловала Селесту в носик. – Ты моя красавица, да?

– Телефонную линию починили?

Сильвия остановилась.

– Сначала да, но теперь опять что-то сломалось. Сейчас столько диверсий.

Николь вздохнула. Иногда действительно отключали электричество, но причин они не знали. Времена наступили неспокойные, и Николь не нравилось быть отрезанной от мира. Почту взорвали, и отсутствие писем никого не удивляло. Николь улыбнулась, глядя, как сестра целует Селесту в щечки.

– Иди же! – сказала Сильвия. – Ложись и поспи.

– Уже иду.

– Я искупаю малышку.

* * *

Николь глубже прятала страхи о Марке и мысленно строила планы насчет торговли шелком, которой они займутся за границей. Когда Селеста станет постарше, она начнет все сначала. Если во Вьетнаме ничего не получится, она найдет возможности во Франции и Америке. Николь многое узнала о шелке, но были и другие страны-производители. Когда мысли возвращались к Сильвии, Николь надеялась, что у сестры будет и свой ребенок. Общение с малышкой шло ей на пользу. Без Селесты она становилась взвинченной и рассеянной и не всегда слышала, что ей говорят. Николь волновалась за сестру.

Девушка все еще не рассказала Сильвии всю правду о дне своего рождения, трусливо избегая этой темы. Но сколько можно откладывать, пусть вопрос и довольно щекотливый? Николь боялась, что этот разговор разрушит долгожданное перемирие с Сильвией. Для Селесты это ничем хорошим не закончится. С такой обидой будет сложно справиться.

Через пару дней они обе сидели в небольшой гостиной и читали, а Селеста спала. Николь решила, что настал момент рассказать правду, но она ужасно нервничала. Оттягивая роковой момент, она смотрела в потолок.

– Боже, как же я ненавижу этих летающих ангелочков! – воскликнула она.

– А мне они нравятся, – сказала Сильвия.

Она заметила перемену на лице Николь и решила приободрить сестру.

– Николь, мы не должны сдаваться. Нам нужно верить.

– Если считаешь, что веры достаточно для победы, то Вьетминь верит гораздо сильнее нас.

– И поэтому ты сбежала с ними? Думала, что они сильнее?

– Скорее, дело было не в них, а в самом побеге…

– От нас? – перебила ее Сильвия. – Ты бежала от нас? Прости, если бы я знала, чем закончится домашний арест… я лишь хотела защитить тебя.

– Или же контролировать! Но причина не только в этом.

– В чем же?

– Лиза рассказала мне правду о том, что случилось с нашей матерью в день моего рождения.

Сильвия нахмурилась:

– Но мы это и так знали.

Николь встала и прошла к окну, взглянула на тростниковый павильон. Плетеные кресла казались потускневшими, не было стеклянного столика возле пруда с лилиями. Да и сам он выглядел заброшенным.