Дочь снегов. Сила сильных - [18]

Капитан Мак Грегор мрачно кивнул головой. Руки его бессознательно сжались, а шрам на лбу побагровел.

— На льду зазимуют пять пароходов. Позаботьтесь о том, чтобы они не пострадали весной при вскрытии льда. Но прежде всего перенесите весь их груз в одну большую яму. Так вам легче будет охранять продовольствие от возможных покушений. Пошлите человека в форт Бурр и попросите мистера Картера прислать вам трех из его людей. Они не нужны ему. В Сёркл-Сити тоже немного дела. Спуститесь туда и возьмите половину людей мистера Бердуэлля. Они могут вам понадобиться. Среди этой компании найдется немало охотников побаловаться. С места в карьер возьмите их в ежовые. Помните: тот, кто стреляет первым, сохраняет свою шкуру. А главное, не спускайте глаз с продовольствия.

— И с оружия, — пробурчал капитан Мак Грегор, выходя из комнаты.

— Джон Мельтон — мистер Мельтон, сэр. Прикажете впустить?

— Послушайте, Уэлз, что это значит? — Джон Мельтон, словно разъяренный зверь, ворвался вслед за клерком, чуть не сбив его с ног. Он размахивал перед главой фирмы листом бумаги. — Прочтите-ка, что здесь написано.

Джекоб Уэлз бросил взгляд на лист и хладнокровно ответил:

— Тысяча фунтов продовольствия.

— Вот и я говорю то же самое, но малый, который орудует в вашем складе, заявил мне, что по этому ордеру я могу получить всего пятьсот фунтов.

— Он сказал правду.

— Но…

— В ордере обозначена тысяча фунтов, но в складе вам могут отпустить не больше пятисот.

— Позвольте, это ваша подпись? — забушевал Мельтон, суя ордер под самый нос Уэлзу.

— Моя.

— Так как же вы намерены поступить в таком случае?

— Дать вам пятьсот. А как намерены поступить вы?

— Откажусь принять их.

— Прекрасно. Вопрос решен. Нам не о чем больше разговаривать.

— Совершенно верно. Я не желаю больше иметь с вами дело. Я достаточно богат, чтобы переправить через Перевал свои собственные припасы. Так я и сделаю в будущем году. Наши деловые отношения прекращаются с этой минуты навсегда.

— Воля ваша. Я не возражаю. У меня хранится ваш вклад на триста тысяч долларов золотого песка. Ступайте к мистеру Этшелеру и заберите его.

Мельтон бессильно кипятился, не зная, на что решиться.

— Нельзя ли все-таки получить остальные пятьсот? Господи! Ведь я же заплатил за них. Неужели вы хотите, чтобы я подох с голоду?

— Послушайте, Мельтон, — Джекоб Уэлз сделал паузу, чтобы сбросить пепел с сигары. — О чем вы, собственно, хлопочете сейчас? Что вы хотите получить?

— Тысячу фунтов продовольствия.

— Для собственного желудка?

Король Бонанцы опустил голову.

— Вот именно. — Морщины резче обозначились на лбу Уэлза. — Вы хлопочете только о собственном желудке, а я забочусь о желудках двадцати тысяч.

— Но ведь вы же выдали вчера Тиму Мак Реди тысячу фунтов без всяких разговоров?

— Выдачи сокращены только с нынешнего дня.

— Но почему же мне одному приходится отдуваться?

— А скажите, пожалуйста, почему вы не явились вчера, а Тим Мак Реди — сегодня?

На лице Мельтона отразилась полная растерянность, и Джекоб Уэлз, пожимая плечами, сам ответил на свой вопрос:

— Так-то обстоит дело, Мельтон. Никаких поблажек. Вы ставите мне в упрек Тима Мак Реди, а я вам то, что вы пришли не вчера, а сегодня. Давайте-ка возложим ответственность за то и другое на Провидение. Вы пережили уже раз голод в Сорокиной миле. Вы белый человек. Ваши владения в Бонанце, как бы велики они ни были, отнюдь не дают вам каких-либо преимуществ на получение лишнего фунта хлеба перед самым старым из старожилов или новорожденным младенцем. Поверьте мне. Пока у меня будет хоть крошка хлеба, вы не умрете с голоду. Ну же, перестаньте сердиться. Вашу руку. Улыбнитесь и постарайтесь примириться с этой неприятностью.

Король Бонанцы, все еще сердясь, но уже настроенный более благожелательно, пожал Уэлзу руку и вылетел из комнаты.

Не успела за ним закрыться дверь, как в комнату развалистой походкой вошел, шаркая ногами, какой-то американец. Он зацепил обутой в мокасин ногой стул, пододвинул его к себе и уселся в самой непринужденной позе.

— Послушайте, — начал он конфиденциальным тоном, — ходят слухи, что у нас не совсем благополучно с продовольствием?

— А, Дэв, это вы?

— Как видите. Говорю вам, что, когда река станет, отсюда начнется форменное бегство.

— Вы уверены?

— М-гм!

— Очень рад слышать. Только это нам и нужно. Вы тоже собираетесь вместе с ними?

— Еще чего! — Дэв Харней с самодовольным видом откинул назад голову. — Вчера отправил свой багаж на прииски. Хотя боюсь, что немного поторопился с этим. Но послушайте… Какая история приключилась с моим сахаром. Он был весь погружен на последние сани и — как бы вы думали, что случилось с этими санями? Как раз в этом месте, где дорога поворачивает от Клондайка к Бонанце, они провалились сквозь лед. Только я их и видел. И нужно же было, чтобы это случилось с последними санями, на которых был весь сахар! Вот поэтому-то я и решил заглянуть к вам и забрать сотню-другую фунтов. Рафинада или песку. Мне безразлично.

Джекоб Уэлз с усмешкой покачал головой. Но Харней подвинул свой стул поближе.

— Ваш клерк заявил, что он не знает, можно ли отпустить товар. Я не желал ставить его в затруднительное положение и сказал, что сам переговорю с вами. Мне все равно, сколько это будет стоить. Считайте хоть по сотне. Меня это не разорит. Послушайте, — продолжал он, не смущаясь решительным движением головы своего собеседника. — Ведь вы же знаете, какой я сластена. Помните, сколько ячменного сахара я извел тогда, на Причер-Крик? Господи, как время-то летит. Это было шесть лет назад. Нет, вру, больше. Целых семь, шут меня возьми! Но о чем это я говорил? Ах да, я готов скорее обойтись без жевательного табака, чем без сладенького. Ну, как же насчет сахара? Мои собаки ждут с санями. Нельзя ли отправиться с ними к складу и получить его там, а? Недурная идейка!