Дочь Шидзуко - [30]

«Дорогая Юки, — писала черной тушью тетя, — надеюсь, у тебя все хорошо. Каждый месяц я с нетерпением ожидаю твоего очередного письма. Не отвечаю на твои письма потому, что, как мне кажется, это не понравится твоему отцу. А вдобавок к этому письму я написала отдельно и ему. Надеюсь, на этот раз он позволит нам увидеться. В феврале я выхожу замуж за господина Кимуру. Думаю, ты его помнишь. Мы оба хотим, чтобы ты приехала на нашу свадьбу, — мы будем праздновать ее у твоих дедушки и бабушки, потому что, если бы не ты, мы никогда бы не встретились с господином Кимурой! Именно ты свела нас в тот день, когда господин Кимура, узнав о смерти твоей мамы, пришел ко мне: он хотел видеть тебя. С тех пор мы встречались с ним раз в месяц, когда он приезжал в Токио навестить дочь. А вот теперь мы решили пожениться. После свадьбы я перееду к нему, в Кобе. Очень хочу тебя видеть. Дедушка и бабушка тоже по тебе соскучились. Надеюсь, папа тебя отпустит. Очень хочется увидеться и поговорить с глазу на глаз. Я бы многое тебе рассказала. Желаю тебе всего наилучшего, твоя тетя Айя.»

Юки перечитала письмо, вложила его обратно в конверт и спрятала в письменный стол. Ящик, как всегда, заперла. Она сидела, глядя на сгущающиеся за окном сумерки. Господин Кимура, — даже не верится. Они считают, что все произошло благодаря мне. Надо же!

Первый раз Юки увидела господина Ки- муру в начале июня, в конце первого учебного семестра, — тогда ей было десять лет. В субботу ее мать пошла на встречу бывших одноклассников по начальной школе, Юки вторую половину дня провела в доме у соседей, в семействе Ширакава. Уже темнело, она сидела на кухне у соседей и, услышав, как около ее дома затормозил автомобиль, выбежала на улицу. С удивлением, Юки увидела не лаково-черное такси, на котором, могла вернуться мать, а белую малолитражку. За рулем сидел какой-то мужчина, а мать рядом с ним, в белом платье и сиреневом шарфе. Фары были потушены, но мотор работал. Мать и ее спутник оживленно беседовали.

Юки подошла к автомобилю и постучала в окно. Мать, увидев ее, улыбнулась, мужчина заглушил двигатель, и они вышли из машины.

— Как прошла ваша встреча? — спросила Юки, взяв маму за руку.

— От души повеселились! Юки, познакомься — это мой старый друг, господин Кимура. Мы вместе учились в школе. Он любезно подвез меня домой.

Господин Кимура протянул руку.

— Привет! — сказал он, когда они обменивались рукопожатием. — Очень рад с тобой познакомиться, — улыбнувшись, он пристально всмотрелся в лицо Юки.

Она улыбнулась в ответ.

— Ну, а как ты провела время? — поинтересовалась мать.

— Так себе, — пожала плечами Юки. — Госпожа Ширакава стала перед моим носом менять пеленки своему малышу. Я застеснялась и убежала в другую комнату.

— С тобой не соскучишься! — засмеялась мать. — Ты обедала?

— Нет. Сказала им, что у меня нет аппетита.

— Почему?

— Госпожа Ширакава сварила суп с устрицами, а я подумала: вдруг она побросала их в кастрюлю еще живыми. Она говорила, что вымачивала их в воде целый день, чтобы они выплюнули весь песок, который съели до того, как их поймали.

— И ты решила увильнуть от обеда? Не очень-то вежливо.

— Почему? Я не стала бы есть живых устриц ни в чьем доме, а госпожа Ширакава здесь не при чем. Я не думала ей грубить. Она хорошая, добрая.

Мать и господин Кимура переглянулись — они с трудом сдержали смех.

— А вы тоже считаете, что я поступила невежливо? — спросила его Юки.

— Нет, я бы тоже, наверное, не стал есть суп с устрицами.

— Вот видишь, мама! Ладно, побегу домой. Сделаю себе сэндвич с сыром и помидорами. А тебе сделать?

— Нет, спасибо. У нас был обед.

— А вы? — обратилась Юки к господину Кимуре. — Вам сделать сэндвич?

— Нет, я тоже обедал, спасибо.

Мать Юки, взглянув на своего бывшего одноклассника, секунду поколебалась и продолжила:

— Может, зайдешь к нам — попьем вместе чаю?

— Я бы с удовольствием, но неудобно беспокоить в субботний вечер твоего мужа.

— Мужа нет дома, — сказала Шидзуко.

— И придет он очень поздно, — добавила Юки.

Все трое молча направились к дому.

— Так ты, значит, уже в четвертом классе? — обратился господин Кимура к Юки, когда они уселись за кухонным столом.

Не отрываясь от сэндвича, она кивнула.

Кимура улыбнулся. Шидзуко налила ему чаю.

— Когда мы с твоей мамой учились в четвертом классе, на утренней классной линейке мы всегда стояли рядом, потому что были самыми маленькими.

— Неужели? — удивилась Юки. Даже сидя, господин Кимура возвышался над столом и имел весьма внушительный вид.

— С тех пор я успел подрасти, — засмеялся он, переглянувшись с Шидзуко. — Да, так вот: в четвертом классе твоя мама втянула меня в одну не очень веселую историю. Это было незадолго до начала войны. Уже пошли разговоры о том, что наша армия скоро оккупирует Китай. Директор школы произнес речь о величии нашей империи и показал фото императора. Мы должны были подобострастно закрыть глаза и поклониться его портрету. Учителя говорили нам, что император — настолько священная особа, что, взглянув на его портрет, мы можем ослепнуть. Но Шидзуко, конечно не верила этим россказням. Как-то раз она, мало того, что и не подумала закрыть глаза, посмотрев на портрет императора, но еще толкнула меня в бок и громко сказала: «Взгляни, какой у него смешной нос». Все вокруг слышали ее слова и ждали: осмелюсь ли я посмотреть на императора.