Дочь Рейха - [137]
Я вспоминаю, как давным-давно, в детстве, мама и папа возили меня в Берлин. Мне было тогда лет семь или восемь. День был жаркий, и я подставила ладонь под освежающую струйку воды, которая лилась из каменного рта странного мифического существа, сидевшего на верхушке фонтана. Рядом было кафе, по случаю хорошей погоды столы и столики стояли прямо на улице. И вот из этого кафе то и дело выбегал маленький мальчик, моложе меня, и бегал вокруг фонтана, а за ним каждый раз бежала его мать. Помню, как неодобрительно цокал языком папа: английские дети не знают, что такое дисциплина. «Стэнли! – кричала мальчику мать. – Стэнли!» А потом, догнав, принялась быстро и строго выговаривать ему что-то по-английски, так что я понимала лишь отдельные слова: «отец», «сядь» и «сейчас». Но мальчик, к моему огромному изумлению, и не подумал слушаться, а только смеялся. Вот почему мне так запомнилась эта сценка, ведь я никогда еще не видела ребенка, который так открыто не слушался бы взрослых. А он вырвался от матери и снова побежал вокруг фонтана и так бегал и бегал и смеялся, словно вся его жизнь была одна сплошная беспримесная радость.
Я смотрю на своего малыша, мирно спящего в моих объятиях. Опускаю его в ящик от комода, выстланный изнутри мягкими подушечками и одеяльцами. Можно бы оставить его и спуститься вниз, к Эрне и ее родителям, но я не хочу покидать его даже на несколько минут.
И тогда я вынимаю письмо Вальтера, то самое, которое он написал мне, едва узнав о рождении нашего сына, и перечитываю его снова, в тысячный раз.
Дорогая!
Пишу тебе в ужасной спешке. Сегодня утром я получил телеграмму от Эрны с известием о рождении нашего сына и с тех пор не знаю ни минуты покоя. С одной стороны, я страшно рад, что и с ним, и с тобой все хорошо, но с другой – меня мучает мысль о том, что ты перенесла все это в одиночку, а вскоре тебе предстоит расстаться с малышом и как тебе от этого больно. Все утро я ходил по улицам Лондона, и слезы текли у меня по щекам, когда я думал о вас.
Дома тоже непросто. Наверное, со мной сейчас тяжело жить. Анна знает: все мои мысли – о тебе. Но если ревнует, то молчит и вообще воспринимает всю эту ситуацию с большим мужеством и смелостью. Я восхищаюсь ею за это. И еще одно могу обещать тебе твердо: и нашего малыша, и моих бедных кузенов она окружит заботой и любовью. Мы оба сделаем все, чтобы с нами они чувствовали себя как дома. И все же в глубине души я не перестаю надеяться, что настанет день, когда ты сможешь по-настоящему стать матерью нашему сыну. Я молюсь и надеюсь на то, что этот день придет раньше, чем я думаю.
Будь сильной, моя дорогая Хетти. Все будет хорошо – и пожалуйста, помни, что я люблю тебя больше жизни. Изменить это не может никто и ничто.
Ты в моем сердце, сейчас и всегда,
Вальтер
– Хетти? – В комнату заглядывает Эрна. – У тебя все в порядке?
– Он заснул, – говорю я, сворачивая и убирая письмо. – Я не хотела оставлять его одного.
Она садится рядом со мной и улыбается малышу, спящему в гнезде из одеял. Его крошечные ручки сжаты в кулачки и торчат вверх, словно прикрывая голову.
– Ой, Хетти, какой же он все-таки милый!
Я с изумлением смотрю на нее. Вот она, моя лучшая подруга. Она видела меня в самые тяжелые мгновения моей жизни, видела, как я рожала, подтирала за мной кровь, она и сейчас продолжает рисковать ради меня жизнью. Как и чем я смогу отплатить ей за все?
– Я придумала ему имя. Его будут звать Стэнли.
18 августа 1939 года
Три недели и два дня солнце восходит и заходит. Ранним утром двадцать четвертого дня жизни Стэнли я стою у окна крошечной комнатки в квартире Эрны и держу моего малыша на руках.
Он спит, а я смотрю на него и крепко прижимаю к груди. Его глазки бегают под бледными веками, темные ресницы красиво изогнуты. Грудка опускается и поднимается размеренно и тихо, дыхание вылетает сквозь приоткрытые губы. Во сне он то и дело морщит крошечный лобик, точно уже знает, что ему суждено. И силится понять.
Зачем же ты меня отсылаешь?
Затем, что я слишком тебя люблю, чтобы оставить здесь.
Скоро придут Эрна и ее мать, чтобы забрать его у меня. Мы решили, что будет лучше, если я пока останусь здесь. Они отвезут его, троих детей Йозефа, сына Лены и еще пятерых – итого десять детей – в Берлин, где те сами сядут в поезд и поедут в Гамбург. Оттуда в Роттердам и на пароме в Харидж. Вместе с ними в поезде будут сотни растерянных, несчастных еврейских ребятишек, которых родители, отчаявшись, отослали в Англию, надеясь, что там ничто не будет угрожать их жизни. В Харидже их встретит Вальтер и заберет пятерых к себе домой.
Если бы я могла поехать с ними и никогда не возвращаться.
Но двери в большой мир заперты и заколочены, осталась лишь щелка, сквозь которую еще сочится тоненький детский ручеек. Скоро захлопнутся и английские двери, а значит, Стэнли должен уехать сейчас, а я останусь здесь и попытаюсь выжить.
Ему на шейку я надела ярлычок, на котором написала имена: его и Вальтера. Как будто я отправляю посылку по почте. Все документы готовы, проштампованы, лежат в маленьком чемоданчике вместе со сменой пеленок, подгузниками, жестянками с искусственным питанием, бутылочками и моей кофтой. А вдруг мой запах, которым она пропиталась, поможет ему успокоиться, когда он заплачет. Я волнуюсь: как-то пятнадцатилетний кузен Вальтера, который в глаза не видел Стэнли, будет управляться с ним в дороге?
1920-е годы. Англия. Элинор Хэмилтон – счастливая жена и мать очаровательной четырехлетней девочки Мейбл. Эдвард Хэмилтон – известный психолог, активно продвигающий идеи евгеники, призванной бороться с наследственными заболеваниями ради общественного блага. Но когда Мейбл ставят диагноз «эпилепсия», все в семье идет прахом. Болезнь Мейбл необходимо скрыть, иначе дело всей жизни Эдварда окажется под угрозой. Обнаружив, что муж утаивает от нее важную научную информацию, Элинор пересматривает свои взгляды на генетическую неполноценность, и ее прежняя вера в непогрешимость мужа рушится.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.