Дочь магистра Пламенных Чаш - [17]

– Я останусь здесь, под дверью. Буду еще петь тебе, – сказал бард, пошатываясь и опираясь о стену.

– Ты с ума сошел. Будешь мешать соседям, и тебя выбросят на улицу, – она остановилась в проходе у мерцавшего бронзой светильника. – Я не хочу, чтобы тебя выбросили на улицу.

– Хорошо, я буду молчать… Ни звука, госпожа Пэй. Только думать о тебе буду. Это же здесь дозволено? Эй! Дозволено?! – он повернулся, обращаясь то ли к стенам, то ли к ушедшим за полог снов постояльцам.

– Не лучше ли тебе войти? Но только тихо, – Астра открыла дверь и взяла с полки светильник.

– Правда? Ты позволишь? – он скользнул следом, словно плутоватый кот. – Позволишь?! Я буду, как форель. Как мертвая жареная форель.

– Я уже позволила. Нет, ты как пьяная форель. И тише, господин бард. А главное – не вздумайте приставать ко мне, – она погрозила пальцем и отошла к окну, отдергивая шелковую штору, вдыхая теплый ночной воздух. – Я тоже пьяна, но не настолько, чтобы упасть в объятия человеку, которого знаю лишь один день.

– Разве это был плохой день?

– Очень хороший, Леос. Мне никогда не было так весело. Честное слово. И никогда я не была так пьяна.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – он в нерешительности положил китару на стол.

– Нравишься, – она почему-то вспомнила о Голафе, мысли путались, плыли кольцами тумана, вспомнила стоявшего на колене барда и его губы, касавшиеся руки. – Только это ничего не значит. Знаешь, как-то я чуть не сожгла одного наглеца, слишком назойливо пристававшего ко мне? – соврала она. – Да. А другого заморозила в большую печальную ледышку. В общем, это ничего не значит.

– Даже одного робкого поцелуя? – луна освещала его лицо, наклонившееся к ней, рука осторожно коснулась талии.

– Не знаю… – она тоже потянулась к нему, трогая его влажные губы своими.

– За это же не заморозишь? – он оторвался на миг, заглядывая в прикрытые длинными ресницами глаза, таившие манящий золотисто-темный свет.

– Нет, пока нет, господин бард. На тебя довольно трудно разозлиться, – добавила она, наматывая его светлый локон на палец.

– Я тебя люблю, Астра Пэй. Клянусь, без всяких винных паров. С первого мгновения, как увидел там, на рынке.

Она легла, прикрывшись мохнатой шерстяной накидкой, он опустился на пол возле ее кровати.

* * *

Сойдя на палубу, Давпер остановился, держась за поручни и наклонившись над бортом «Нага». Размытое пятно луны плыло в черной воде, низкие волны облизывали крепкое тело когга с тихим плеском, отражая звезды и медные, покачивающиеся огни у кормы. Это была хорошая ночь, теплая, чуть пьяная, как большинство ночей Иальса. На площади за причалом, освещенной языками костра, еще продолжалось веселье, маячили фигуры матросов, жадных до вина и развлечений гуляк и избалованных портовых шлюх.

– А она настоящая мэги, – прервал его мысли Морас, спускаясь с кормовой надстройки. – Такой фейерверк устроить – талант иметь надо.

– Но теперь никуда ей не деться, – добавил следовавший за ним начальник абордажной команды. – Вместе с шутом остановились в «Серебряном шлеме». Чего б не позволить деревенской роскоши за денежки толстяка Бугета?

– Хорошо, Бот, – Давпер кивнул, слушая голоса и хохот, доносившийся с берега. – И завтра она придет. Мне нужны записи Керлока. Пусть наши люди следят за ней и перехватят возле дома старика. Ведь кто знает, что на уме у взбалмошной девки – может и принести книгу, а может и сбежать с ней. От шута там избавьтесь сразу.

– А если она не сможет вытащить книгу? Допустим, дверь не хватит ума взломать, или еще какая дрянь? – поинтересовался Бот.

– Мы не можем ждать больше трех… ну пяти дней, – капитан запахнул плащ и присел на бочку, положив рядом трость. – Пока ветер попутствует, и море не штормит до акульих потрохов. Иначе не доберемся к Карбосу в срок.

– Подождем три дня, Морас. Не более. Потом эту мэги ко мне при любом исходе. Руки за спиной потуже скрутите, чтобы беды здесь не натворила. И уже завтра начинайте готовить корабль, – Хивс достал костяную коробочку, разглядывая серебряную инкрустацию, холодно и волшебно блестевшую в луне, извлек несколько листьев мако. – Остается надеяться, что дела у магистра Канахора сложатся также хорошо. Пойдем-ка, посмотрим наш товар, господин Морас, – он усмехнулся и тут же поморщился от горьковатого вкуса зелья, щипнувшего язык.

Они спустились на нижнюю палубу, освещенную вдоль прохода масляными светильниками, тихонько качавшимися в бронзовых кольцах. Здесь было душно и сыро, из-за приоткрытой двери тянуло запахом луковой похлебки и рыбы.

– Господин Давпер… – прислуга, судя по кривоногой походке и сероватому цвету лица, полугном, – от неожиданности расплескал кружку эля. – Чем услужить, господин Давпер? – встрепенулся он, предано глядя выпученными глазенками – пролитый напиток стекал по рубахе и капал на пол.

– Птичек покажи, – Морас пригнулся, проходя под брусом. Хивс последовал за ним и шустрым, звенящим отмычками, ключником.

– Вот, пожалуйста, господин Морас, господин Давпер, – открыв дверь, прислуга поклонился, едва не уткнувшись в живот капитану.

– Арбея, Аснис, Авла, Апиода и Анита, – последней из молодых женщин, находившихся в каюте, усланной потрепанными циновками, Морас назвал высокую блондинку с худощавым лицом и синими, еще влажными от слез глазами.