Дочь Лунной богини - [114]

Зрители зааплодировали сказителю, правда, с меньшим энтузиазмом, чем прежде, а одна женщина тут же подкинула ему монетку и выкрикнула свою просьбу.

Но я уже не слушала, а погрузилась в нахлынувшие воспоминания. В детстве я очень любила предание о четырех драконах и часто просила маму рассказать его. И даже сейчас, закрыв глаза, могла представить, как лежу в своей кровати из коричного дерева, касаясь пальцами белых штор, которые колышутся от порывов ветра. Мне не требовался ночник, потому что в небе сверкали звезды, а лунные фонари отбрасывали жемчужный свет на мое окно.

Я любила историю, хоть мне и не нравилось, как она заканчивалась. Поэтому однажды ночью я спросила у мамы:

– Почему император забыл вызвать дождь в мире смертных?

– У императора много забот и обязанностей. Управлять верхним и нижним царствами – нелегкая задача. Каждый день ему приходится рассматривать бесчисленное количество просьб и обращений.

– Но почему он не отблагодарил драконов за помощь смертным, а наказал их? – не отставала я.

Мама коснулась моей щеки, и прохладная кожа слегка успокоила мой пыл.

– Спи, Маленькая Звездочка. Это просто история, – сказала мать, легко уходя от моего вопроса.

Лишь сейчас я поняла, что не существовало какого-то приемлемого объяснения. Или такого, которое бы не оскорбило Небесного императора. И вновь мне стало не по себе от полученного задания, словно в пятку воткнулась заноза. Особенно если вспомнить, с каким восхищением говорил о драконах принц Яньмин, когда пересказывал истории об их доброте.

Смогу ли я поднять на них меч, если они откажутся отдавать жемчужины? Смогу ли победить хотя бы одного, не говоря уже о четырех? Казалось, это задание просто безнадежно и неблагодарно. Ведь в случае успеха пострадают мои принципы, а в случае провала меня ждет смерть.

– Что с тобой, Синъинь? – поинтересовался Вэньчжи, вырывая меня из раздумий.

– Устала, – соврала я, чтобы скрыть свои тревоги.

– Так почему не отправишься спать? – спросил Ливей, не отрываясь от своей тарелки. – Завтра на дорогу до Янцзы уйдет целый день, даже если мы не будем останавливаться на привал.

После нашего разговора в павильоне Песни ивы мы стали держаться друг с другом значительно холоднее. Неужели сказанные нами слова разорвали давние узы, что нас соединяли? Или всему виной то, как мы сблизились с Вэньчжи, что, несомненно, заметил Ливей? Как бы то ни было, принц обращался со мной вежливо, но отрешенно. И хотя именно об этом я его и просила, такое поведение добавляло новых трещин в моем сердце.

Дочь хозяина пришла убрать посуду с нашего стола. При этом невероятно медленно переставляла каждую тарелку, украдкой бросая взгляды на Вэньчжи и Ливея. Она смотрела то на одного, то на другого, словно не могла решить, кто же ей нравился больше. А ведь здесь им действительно почти никто не мог составить конкуренцию. Даже в самой простой одежде и скрыв ауры, Вэньчжи и Ливей восхищали как смертных, так и бессмертных.

Я поднялась на ноги, желая поскорее уйти отсюда. Потому что даже совместная трапеза с ними выбивала меня из колеи.

– Где моя комната?

Вэньчжи скривился и указал на верхний этаж.

– Гостиница переполнена, так что мне удалось снять только одну комнату. – Заметив, как это известие огорошило меня, он тут же добавил: – Конечно, ты можешь занять кровать. Уверен, Его Высочество сможет одну ночь обойтись без мягких матрасов. – В его голосе слышалась насмешка.

– Смогу, – спокойно подтвердил Ливей, – хотя и намерен ночевать в комнате.

В его голосе прозвучало предупреждение? Или мне показалось? Да и разве это имело значение? Даже будь на этом постоялом дворе самые мягкие кровати в империи, клочок влажной травы казался предпочтительнее, чем страдания на всю ночь.

– Знаете, я не так уж сильно устала. – Я трусливо попятилась от стола. – Просто слишком много съела. Так что самое время прогуляться. К тому же я никогда раньше не бывала в деревнях смертных.

Вэньчжи со скрежетом отодвинул стул и поднялся на ноги.

– Я пойду с тобой.

Натянув улыбку, чтобы смягчить отказ, я покачала головой. Мне хотелось немного побыть в одиночестве. И отчего-то не нравилась мысль, что мы с Вэньчжи уйдем, а Ливей останется здесь совершенно один.

Я поспешно пересекла зал и выскользнула через задние двери. Эта улица оказалась меньше, чем та, по которой мы пришли на постоялый двор, но такой же оживленной. Несколько жителей деревни смотрели выступление уличных артистов, которые вращали тарелочки на палках или выдыхали языки пламени. Я остановилась послушать старика, игравшего на эрху – деревянном смычковом инструменте с двумя струнами. Жалобная мелодия прекрасно сочеталась с моим настроением. Когда он закончил, я бросила золотой лин в его чашку, где он звякнул о медные монеты.

Несмотря на поздний час, на улице мне встретилось множество детей, которые бегали за лающими собаками или толпились у прилавков. Некоторые держали в руках сплетенные из сухой травы фигурки насекомых и бабочек, а другие сжимали мешочки с блестящими красными шариками. Из любопытства я купила такой мешочек, и под хрустящей сахарной скорлупой оказалась кисло-сладкая ягода боярышника. Пока я слизывала остатки сахара с пальцев, заметила, что на меня уставилось несколько прохожих. Наверное, их удивлял мой восторг от такого привычного угощения. Интересно, а мама любила эти конфетки? Я подняла голову к небу, жалея, что не могу спросить ее об этом.