Дочь Каннибала - [47]

– Не сработало. Бывает. Работать в полиции трудно. Это призвание, а не профессия, – меланхолично поделился он. – Может, он не пришел. Может, пришел, но что-то заподозрил. Я дам вам охрану. На всякий случай.

По дороге домой я поняла, что все сложилось хуже некуда: я испытывала тот же страх, ту же неуверенность и беззащитность, а к тому же еще эти двое охранников. Эти гориллы поднялись по лестнице впереди меня и первыми вошли в квартиру, чтобы проверить, все ли в порядке, после чего вернулись в подъезд.

– Во всяком случае, теперь, с двумя охранниками, ты будешь чувствовать себя увереннее, – сказал Адриан, пытаясь подбодрить меня.

Но мне-то казалось, что все обстоит как раз наоборот: охранники стоят внизу только потому, что ситуация стала еще более неопределенной и опасной. Моя прежняя жизнь, скучная и бессмысленная, казалась мне теперь просто райской. Я всегда была трусихой, чему способствовали развитое воображение и эмоциональная неустойчивость. За те часы, что последовали за несостоявшейся встречей, я на тысячу ладов представляла, как меня убьют, как неизвестный телефонный собеседник влезает в кухонное окно, спустившись с террасы по веревке, как он обманывает полицейских и преспокойно входит в дверь, как он прячется в котельной в подвале, как поднимается по водосточной трубе в патио; или же он уже находится (может быть) в квартире Адриана, потому что Адриан (может быть) связан с похитителями.

Однако этот приступ паранойи закончился быстро и резко. В тот же вечер позвонил инспектор Гарсия. Это было почти в двенадцать, в час ведьм и проклятий.

– Пожалуйста, приходите в комиссариат. Очень важная информация.

Собравшись с духом, я отправилась туда в сопровождении обоих горилл. Инспектор сразу же пригласил меня в свой кабинет, в котором пахло жестокостью и застоявшимся табачным дымом. Он протянул мне газету, раскрытую на странице мадридской хроники.

– Завтрашняя «Пайс».

«При выходе из своего дома застрелен мужчина. Вероятно – сведение счетов», гласил заголовок, а ниже была напечатана маленькая фотография с удостоверения личности: молодой смуглый мужчина деревенского вида, довольно смазливый.

– По-моему… По-моему, это один из тех, кто напал на нас в подъезде, – сказала я, чуть не теряя сознание.

– Да? Очень интересно.

Гарсия показал мне другие фотографии – фото из полицейских архивов, мутные моментальные снимки, сделанные в момент задержания. Да, никаких сомнений: он напал на нас в подъезде.

– Значит, он – это он, – позволил себе тавтологию Гарсия. – Тот, кого мы ждали в «Параисо». Его телефон – это его телефон. Потому он и не пришел.

– Почему?

– Потому что был убит.

Теперь я внимательно прочитала заметку: его застрелили утром, в 10.45. Из автомобиля. Рука высунулась из окошка автомобиля, и стрелявший попал точно в цель. Способ не совсем обычный, однако широко используемый террористами. «Урбано Рехон Олья по кличке «Русский» неоднократно был судим за вооруженный грабеж, нанесение ущерба и вымогательство».

Значит, покойником, голосом в мобильном телефоне, грабителем в подъезде был Урбано Рехон Олья. Умирая, он забрызгал меня своей кровью, я чувствовала себя странным образом причастной к его смерти, даже ответственной за нее, что еще глубже погружало меня в кошмар последнего времени.

– Не повезло. Его заставили замолчать.

Возвращалась я на такси, потому что Гарсия сразу же решил снять охрану. Он полагал, что раз Урбано больше нет, никакая опасность мне не угрожает, хотя я его выводов не поняла.

– У меня есть подозрение, что он приставил к тебе охрану вовсе не для того, чтобы защитить, он просто использовал тебя как приманку, хотел схватить Урбано, если тот попытается войти в контакт с тобой, – сказал Феликс. – По правде говоря, не думаю, что ты вообще подвергалась опасности.

Возможно, но убийство грабителя доказывало, что эти люди убивают. Не только похищают, не только отрезают пальцы, но и убивают. Бедный Рамон. Хотя нет: бедная я. Потому что только теперь до меня начал доходить смысл телефонного разговора с убитым. Кто-то же сказал ему, что я ничего не знала. И еще эти слова: ничего личного. Получается, что ограбление в подъезде заказал Рамон? Но это полная нелепость и бессмыслица. Кто-то выдал себя за Рамона. Конечно. Это вполне возможно. Кто-то притворился другим человеком. Это легко сделать. Так часто бывает. Сколько человек представляются не теми, кто они есть на самом деле! Сегодня утром Адриан пришел завтракать очень поздно, было почти половина двенадцатого. Он объяснил, что провел очень беспокойную и бессонную ночь, а утром отсыпался. Долго объяснял и, может быть, слишком подробно. Слова, слова – чтобы прикрыть свое отсутствие и пустить дымовую завесу. Слова, которые скрывают, что он вполне мог поехать к тому дому, выстрелить из окна машины и убить человека.

* * *

Стоило бы задаться вопросом, почему Лусия так не доверяла Адриану. Почему она не подозревала Феликса, который, в конце концов, по собственному его признанию, был террористом и преступником? Или инспектора Хосе Гарсию, у которого такой зловещий взгляд и вообще облик киношного злодея? Однако ее недоверчивость касалась одного Адриана. Действительно, против него говорили некоторые странные совпадения, запутанный клубок обвинительных предположений. Но доказательства были ничтожные и, в общем, неубедительные. Их явно не хватало, чтобы объяснить ее отношение к Адриану.