Дочь дьявола - [14]

— Двадцать шесть лет назад я была помолвлена с богатым английским аристократом, в жилах которого течет итальянская кровь. Его зовут Энтони Уэллз, граф Клер, и это имя хорошо известно банкирам и владельцам судоходных компаний. Полгода он проводит в Англии, остальные полгода — в Генуе. Именно он повинен в постигшей меня участи.

Камал хмурился, но по-прежнему сохранял хладнокровие.

— Но почему граф Клер отважился на такое? Джованна тяжело, прерывисто вздохнула и убедительно изобразила боль и отчаяние, заломив руки.

— Собственно говоря, в этом повинен не столько он, сколько потаскуха, которую граф привез из Англии. Одна из его любовниц, английская шлюха, проведала о нашей помолвке и предложила большие деньги твоему отцу за мое устранение. Граф женился на этой твари, а я… я провела жизнь в заточении.

— Но неужели граф Клер не узнал о том, что сделала жена? — все еще хмурясь, допытывался Камал.

— Да, но только после свадьбы. Твой отец признался мне в этом.

— И граф ничего не предпринял? Не попытался исправить содеянное зло?

Джованна жалобно всхлипнула.

— К тому времени он так запутался в сетях этой дряни, что без памяти в нее влюбился. Кроме того, она уже была беременна его ребенком.

— Каким же образом удалось англичанке разыскать моего отца и предложить ему награду?

— Не знаю, но так или иначе я провела здесь слишком много лет не по своей воле. Оба они заслуживают моей ненависти, Алессандро, и должны быть наказаны за свою подлость.

«Твоя ненависть уже уничтожила два корабля и покрыла меня бесчестьем», — подумал Камал, но вслух лишь негромко бросил:

— Продолжайте.

— На их совести еще одно ужасное преступление. Меня схватили вместе со сводным братом графа, ни в чем не повинным молодым человеком, которого немедленно казнили. Насколько я понимаю, граф ему не доверял и был рад избавиться от Чезаре Беллини, блестящего умницы, мужчины, который, вероятно, рано или поздно завладел бы графским поместьем в Генуе.

— Графиня Клер все еще жива?

— Да. У них двое взрослых детей. Плоды обмана сделали их еще богаче.

— Но почему бы просто не рассказать мне все с самого начала? Почему вы действуете за моей спиной? Нравится выставлять меня лгуном и убийцей в глазах людей?

— Никто, сын мой, не узнает, что корабли былизахвачены берберскими пиратами. И ни в чем нас не заподозрит. Я сделала все, чтобы тебя защитить.

— Защитить? — разъяренно вскричал Камал. — Невероятно! Если вы так желали отомстить, мать, почему не попросили Хамила о помощи?

— Хамил рассмеялся бы мне в лицо. Джованна заранее подготовилась к этому вопросу.

— Алессандро, твой сыновний долг — вернуть матери утраченный покой. Твой отец считал меня ничтожеством, пригодным лишь для того, чтобы ублажать его в постели, а Хамил относился, как к матери сводного брата, христианке, не стоящей его внимания.

«Но Хамил был совсем не таков!» — подумал Камал, глядя в чашку с кофе.

— Теперь… когда вы поиграли с графом как кошка с мышью, — медленно выговорил он, — хотите, чтобы я приказал его убить? Именно об этом одолжении просили?

Джованна подалась вперед, не в силах скрыть охватившее ее возбуждение.

— Хочу, чтобы они страдали так же, как терзалась я. Хочу, чтобы их привезли сюда и дали мне право свершить правосудие! Потаскуху, пожалуй, лучше всего продать на невольничьем рынке — пусть проведет остаток дней, прислуживая хозяину и терпя побои и оскорбления! Графа же… графа я отправлю на рудники.

— Вижу, жажда мести отравила ваш разум, — холодно бросил Камал, с отвращением расслышав, каким ядом пропитано каждое слово. — Когда граф Клер обнаружит, что именно мы уничтожили суда, неужели, по-вашему, станет сидеть сложа руки? Да понимаете ли вы, что может сделать с нами военный флот Англии?!

На ресницах Джованны мгновенно и весьма своевременно повисли слезы.

— Я… — пробормотала она, — уверяю, сын мой, ни одного свидетели не осталось в живых. Граф не сумеет доказать вину берберских пиратов. Я была очень осторожна! И намеренно позволила графу узнать, что большая часть корабельного груза появилась в Неаполе. Скоро, Алессандро, подлый негодяй появится при неаполитанском дворе, чтобы узнать правду. И тогда он от меня не уйдет!

Камал пристально уставился на женщину. Неужели это его мать?

— Хотите, чтобы я послал в Неаполь людей с приказом захватить графа? Но это так же легко можно сделать в Генуе.

— Нет, Алессандро. Я сама отправлюсь в Неаполь, под чужим именем, конечно. И когда он появится, предстану перед ним и открыто обвиню в преступлениях. Он будет далеко от своей генуэзской крепости, друзей и слуг. И я захвачу его и привезу в Оран, чтобы ты вершил над ним суд.

— Вы давно все продумали, не так ли?

— О да, — призналась она, снова опуская глаза. — Очень давно. У женщины, даже если она мать бея, мало занятий в гареме. Кроме того, при дворе много французских эмигрантов, тайных сторонников Наполеона. Я использую одного из них, бесчестного молодого аристократа. Не тревожься, сын мой. Он — игрушка в моих руках и сделает все, что велю я. Исчезновение графа припишут французам, и твое имя останется незапятнанным.

— А дети графа?

Джованна понимала, что сын не захочет мстить детям Энтони, которых считал невиновными в деяниях отца. Он так отвратительно мягок, совсем не то, что его безжалостный родитель, а она… она куда более жестока и коварна, чем считал старый дурак Хар эль-Дин!