Дочь «Делателя королей» - [96]

— Объявление войны? — повторяю я. — Почему?

— Джордж открыто говорит, что Эдуард не является сыном и наследником нашего отца. Он заявляет, что брак Эдуарда заключен под действием колдовства, и его дети бастарды. Он на каждом углу кричит, что Эдуард помешал ему жениться на Марии Бургундской, потому что считал, что с ее армией Джордж сможет захватить трон Англии. Он уверен, что многие люди поддержат его, потому что его любят больше, чем самого короля. Теперь он громко повторяет все то, что шептал раньше. Это так же опасно, как объявление войны. Эдуарду придется заставить его замолчать.

Мы въезжаем во двор Вестминстерского дворца, герольд объявляет наши титулы и трубы взрываются приветственным ревом. Знаменосцы поднимают флаги, оповещающие о прибытии герцога и герцогини. Моя лошадь останавливается, двое слуг в ливреях помогают мне сойти с седла, и я присоединяюсь к Ричарду, уже стоящему в дверном проеме.

— Как король сможет заставить замолчать своего брата? — настойчиво спрашиваю я. — Половина Лондона говорит то же самое. Как Эдуард заставит замолчать их всех?

Ричард кладет мою руку на свой локоть и улыбается людям, толпящимся на галерее над конным двором. Он ведет меня внутрь.

— Эдуард сможет заставить Джорджа замолчать. Я думаю, что он наконец начал действовать. Он собирается предупредить его в последний раз, а потом обвинит в государственной измене.

Измена карается смертным приговором. Король Эдуард собирается убить своего родного брата? Пораженная, я останавливаюсь, чувствуя, как кружится моя голова. Ричард берет меня под руку. Несколько мгновений мы стоим, как дети, прижавшись друг к другу в этом новом страшном мире. Мы не замечаем слуг и проходящих мимо придворных. Ричард смотрит мне в глаза, и я понимаю, что мы опять должны отстаивать свое право на собственную судьбу в этом враждебном к нам мире.

— Королева сказала Эдуарду, что не будет чувствовать себя в безопасности, пока Джордж на свободе. Она потребовала его ареста для защиты ее собственной жизни. Эдуарду придется удовлетворить ее. Она поставила жизнь своего ребенка против жизни его брата.

— Это тирания! — я словно выдыхаю это слово, и на этот раз Ричард не защищает своего брата.

Его молодое лицо темнеет от тревоги.

— Бог знает, к чему мы придем. Бог знает, на что толкает нас королева. Мы сыновья Йорка, Эдуард видел в небе три наших солнца. Как нас может разделить одна женщина?

Мы идем через большой зал Вестминстерского дворца, и Ричард поднимает руку, отвечая на приветствия и улыбки придворных, собравшихся в зале и на галерее, чтобы наблюдать торжественный выход королевской семьи.

— Ты ешь ее пищу? — тихо спрашивает он.

Я качаю головой.

— Я давно не ем за столом королевы, — шепотом отвечаю я. — Я не доверяю ей с тех пор, как Джордж предупредил меня.

— Я тоже не верю ей, — говорит он со вздохом. — Больше не верю.

Глава 13

Замок Миддлхэм, Йоркшир, лето 1477

Мы уехали из Лондона, не дождавшись решения судьбы Джорджа. Я бы даже сказала, что мы бежали из Лондона. Мы с Ричардом уехали на Север из города, оскверненного слухами и подозрениями, чтобы вернуться домой к чистому воздуху и людям, высказывающим свою точку зрения не ради выгоды, к высокому северному небу над зелеными холмами, где мы будем в безопасности вдали от двора, от семьи Вудвиллов и сторонников Риверсов, подальше от смертельных тайн английской королевы.

Наш сын Эдуард встречает нас с радостью, у него для нас множество новостей, и он рассказывает о них с забавной гордостью четырехлетнего малыша. Он научился скакать на маленьком пони; это надежная и спокойная лошадка, которая знает свое дело и идет равномерной рысью, позволяя Эдуарду держать копье под нужным углом и точно поражать цель. Его наставник смеется и хвалит его, а мальчик смотрит на меня, чтобы увидеть мою радость. Мой сынок хорошо продвинулся в учебе и уже начинает читать по-латыни и по-гречески.

— Это очень сложно! — испуганно говорю я его наставнику.

— Чем раньше начать, тем легче будет учиться, — уверяет он меня. — Он уже знает молитвы и выучил мессу на латинском. Это послужит основой для его будущих знаний.

Наставник освобождает Эдуарда от учебы на несколько дней, так что мы можем вместе с ним поехать в город и выбрать маленького сокола по имени Мерлин; теперь мой сынок может выезжать с нами на охоту с собственной птицей. Верхом на пони, с красивым соколом на руке, он выглядит настоящим маленьким вельможей; он проводит в седле весь день, заявляя, что совсем не устал, хотя дважды засыпает при возвращении домой, и Ричард, сидящий на высоком охотничьем коне, берет сынишку на руки, а я веду его пони в поводу.

По вечерам он ужинает с нами в большом зале, сидя между мной и Ричардом, глядя вниз на наших стражников, солдат и слуг. Местные жители приходят в Миддлхэм посмотреть, как мы ужинаем, и унести остатки еды, и я слышу, как они называют своего маленького лорда: наш Эдуард. После ужина, когда Ричард уходит в свой кабинет и садится почитать у огня, я иду с Эдуардом в его детскую башню, чтобы проследить, как его разденут и уложат в постель. Наконец, когда он умыт и благоухает мылом, я целую его гладкий белый лоб, почти такой же белый, как его подушка, и понимаю, что значит любить кого-то больше жизни.