Дочь «Делателя королей» - [116]

Но что хуже всего: Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки. Это означает, что Риверсы будут сражаться со мной, чтобы возвести на трон Тюдора с принцессой Елизаветой. Это значит, что вся страна будет считать меня детоубийцей, тираном, пролившим кровь детей своего брата, и таким я останусь в истории. Я не могу стерпеть этого позорного пятна на моем имени и чести. Это клевета, липкая, как деготь. Помолись за меня и за наше дело.

Ричард».

Я поступаю так, как он велит мне. Ни говоря никому ни слова, я направляюсь прямо в часовню, встаю на колени и устремляю глаза на титло на вершине распятия. Я смотрю на него, не мигая, как будто могу взглядом выжечь буквы, говорящие мне, что люди, которых мы считали друзьями — красивый и очаровательный герцог Букингемский, победитель лорд Томас Стэнли, его жена Маргарет, которая была так добра и приветлива ко мне, когда я впервые приехала в Лондон, которая за руку отвела меня в великолепный королевский гардероб и помогла выбрать мантию для коронации — все они лжецы. Епископ Мортон, которого я любила, которым восхищалась в течении многих лет — тоже лжец. Но несколько слов звенят у меня в ушах, заглушая Ave Maria, которую я повторяю снова и снова:

«Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки».

Уже темнеет, когда я поднимаюсь на ноги; наступил ранний осенний вечер, сырой и зябкий. Священник вносит свечи, служка следует за ним, готовясь к повечерию. Я склоняю голову, когда они проходят мимо, а потом выхожу из часовни в холодный двор. Белая сова с шорохом пролетает мимо меня, и я втягиваю голову в плечи, словно под взглядом ведьмы, собирающей против нас злые силы.

«Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки».

Мне казалось, если принцы умрут, никакой другой претендент не потревожит нас; правление моего мужа будет безмятежным, а мой сын займет его место, когда Бог заберет нас к себе. Теперь я понимаю, что почти каждый имеет свои виды на корону. К ней со всех сторон будут тянуться жадные руки; трон не опустеет ни на мгновение, и новые князья повылезут отовсюду, словно сорняки, как только пройдет слух, что тот, кто носит корону, испустил дух.

«Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки».

Вот еще один молодой человек, называющий себя наследником, появился ниоткуда. Генрих Тюдор, сын Маргарет Бофорт из Дома Ланкастеров и Эдмунда Тюдора из Дома Тюдоров, много лет был вне поля нашего зрения. Его нога не ступала на землю нашего королевства с тех пор, как его мать спешно отослала его за границу, чтобы уберечь от хищного взгляда Дома Йорков. Пока Эдуард был на троне, много ступеней отделяло мальчика от его наследства, но даже тогда Эдуард заключил бы его в Тауэр ожидать тихой смерти. Именно поэтому Маргарет Бофорт держала его так далеко от себя и вела осторожные переговоры о его возвращении. Я даже пожалела ее, видя, как эта женщина страдает от разлуки с сыном, а она сочувствовала мне, когда Джордж хотел отослать моего племянника во Фландрию. Я думала, что мы понимаем друг друга. Я думала, что мы можем стать друзьями. Но она все время ждала. Выжидала, когда ее сын сможет вернуться сюда врагом короля Англии, будет ли этим королем Эдуард или мой муж Ричард.

«Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки».

Хотя Генрих Тюдор является Ланкастером только по материнской линии и не имеет права на престол, его мать отрекается от дружбы со мной, сбрасывает белые одежды и становится волчицей, призывающей войну. Она ополчится против нас. Она будет рассказывать всем и каждому, что истинный наследник ее сын, и что англичане должны свергнуть тирана и детоубийцу.

По темной лестнице я поднимаюсь на северную стену, где я так часто гуляла с Ричардом летними вечерами в свете заходящего солнца, обсуждая успехи детей, нашу землю, обустройство Севера. Сейчас здесь темно и холодно, только маленькая луна серебристо светится над далеким горизонтом.

«Букингем говорит всем, что принцы погибли от моей руки».

Я не верю, что мой муж мог отдать приказ об убийстве своих племянников. Я никогда не смогу в это поверить. Он был в безопасности на своем троне, когда объявил их бастардами. Никто за все время нашего путешествия даже не вспоминал о них. Они были забыты, а нас приветствовали повсюду. Только однажды я сказала хранителю Башни, что, хотя я не могу желать им смерти, я не смогу не думать о ней. И именно констебль Тауэра, их тюремщик, ответил мне, что я слишком добра. Ричард не приказал бы убить мальчиков, я уверена. Но я знаю, что я не единственная, кто любит Ричарда и хочет защитить его от опасности. Я знаю: не я одна думаю, что мальчики должны были умереть.

Что, если один из наших преданных друзей пал так низко, что совершил этот черный грех — убил десятилетнего мальчика и его двенадцатилетнего брата, находящихся под нашей защитой? Пока они спали? Неужели кто-то хотел порадовать этим меня? Кто-то думал, что таково мое желание? Думал, что я вышла с ним во двор колледжа в Оксфорде, чтобы попросить его сделать это?

Глава 4

Замок Миддлхэм, Йоркшир, ноябрь 1483

Мы ждем новостей, и Ричард пишет мне почти каждый день, зная, как я беспокоюсь. Он рассказывает мне, как собирает свои силы; люди стекаются из всех графств, чтобы служить ему, и, оказывается, все благородные семьи королевства готовы поддержать своего короля против герцога, который предал его. Его друг детства Фрэнсис Ловелл не отходит от него ни на шаг; Томас, лорд Стэнли, хотя его собственная жена Маргарет Бофорт уличена в сношениях с Элизабет Вудвилл, присоединился к Ричарду и поклялся ему в своей верности. Я думаю, это показывает, как мало хороших людей поддерживает бывшую королеву. Возможно, она совратила Маргарет Бофорт, мечтающую о троне для своего сына, но она не смогла заполучить Томаса Стэнли, который остался верен нам. Я не забываю, что лорд Стэнли всегда идет в первых рядах за победителем. То, что он на нашей стороне — хороший знак. Джон Говард, наш добрый друг, тоже остается верен нам, и Ричард пишет мне, что Говард сдерживает мятежников в Сассексе и Кенте, чтобы остановить войну, начатую против нас.