Дочь «Делателя королей» - [101]

— Леди Мама, что случилось? Герцогиня Сесилия? Успокойтесь!

Эта женщина осталась при дворе, когда ее муж поднял самое великое восстание против королевской власти, которое когда-либо видела Англия. Эта женщина стояла у креста на рынке Ладлоу, когда ее муж бежал, а солдаты Ланкастеров захватили город. Эта женщина не заплачет от пустяка и никогда не признает своего поражения. Но сейчас она смотрит на меня, как слепая, ничего не видя за пеленой слез. Затем она испускает тяжкий вздох.

— Эдуард сказал, что все, что он может сделать — это предложить Джорджу самому выбрать способ казни. Он сказал, что Джордж должен умереть. Эта женщина была там все время и не позволила мне ни слова сказать в защиту Джорджа. Я смогла добиться для него только частной смерти в комнатах его башни, и выбор средства.

Она прячет лицо в ладонях и рыдает так, словно никогда не сможет остановиться. Я смотрю на моих фрейлин. Все так потрясены зрелищем плачущей герцогини, что стоим вокруг скорбящей матери, беспомощно опустив руки.

— Мой любимый сын, мой самый лучший сын, — шепчет она. — И он должен умереть.

Я не знаю, что делать, и нежно кладу руку на ее плечо.

— Постарайтесь выпить хоть глоток, Ваша светлость.

Она смотрит на меня, ее красивое лицо опухло от слез.

— Он решил, что его должны утопить в мальвазии, — говорит она.

— Что?

Она кивает.

— Поэтому я не хочу пить вина. Я до самой смерти не прикоснусь к нему. И не потерплю его в своем доме. Пусть мой подвал очистят сегодня же.

Я дрожу от ужаса.

— Почему он выбрал такой способ?

Она горько смеется, кажется, эти отрывистые звуки отскакивают от каменных стен, словно горошины.

— Это его последняя шутка: заставить Эдуарда заплатить за вино. Посмеяться над правосудием короля и до смерти напиться любимого вина королевы. Он хочет показать, что его смерть — дело ее рук. Она убьет его своим вином, как убила Изабель своим ядом. Он смеется над судилищем фарисеев, над своим смертным приговором. Он с смеется над самой смертью.

Я отворачиваюсь к окну и смотрю вдаль.

— Дети моей сестры станут сиротами, — шепчу я. — Эдуард и Маргарет.

— Сиротами и нищими, — резко говорит герцогиня Сесилия, вытирая усталое лицо.

Я оглядываюсь на нее.

— Что?

— Их отец был осужден за измену. Земли предателей подлежат конфискации. Как думаешь, кому они достанутся?

— Королю, — тупо отвечаю я. — Король отдаст их королеве и ее ненасытному семейству, конечно.

* * *

Весь наш дом погружен в глубокий траур, но мы не можем носить синий цвет. Джордж, красивый неугомонный герцог, умер. Он умер, как и просил, утонул в бочке любимого вина королевы. Это его последний блестящий жест неповиновения женщине, разрушившей его дом. Она сама больше никогда не прикасалась к мальвазии, словно боялась почувствовать вкус мокроты из его легких, захлебнувшихся в сладком вине. Мне жаль, что я не смогла увидеть Джорджа перед смертью и сказать, как сочувствую ему. Он навсегда отбил любовь королевы к мальвазии. Дай Бог ей когда-нибудь захлебнуться в ней тоже.

Я еду ко двору и жду возможности поговорить с королем. Я сижу в покоях королевы вместе с ее дамами и говорю с ними о погоде и вероятности снега. Я восхищаюсь их тонким кружевом, рисунок для которого придумала сама королева и хвалю ее тонкий вкус. Хотя она обращается ко мне коротко, я неизменно вежлива с ней. Ни выражением лица, ни единым жестом, даже кончиком моей туфли, я не покажу никому, что считаю ее убийцей и отравительницей, виновной в смерти моей сестры и ее мужа. Она не просто убийца, она ведьма, забравшая у меня всех любимых людей, кроме мужа и сына. Я не сомневаюсь, что она лишит меня их, если сможет поссорить короля с моим Ричардом. Я никогда не прощу ее.

Король входит, как всегда, веселый и улыбающийся, и приветствует всех дам по имени. Он подходит ко мне и целует в обе щеки, как сестру, а я говорю тихо:

— Ваше величество, я хотела бы попросить вас об одолжении.

На этот раз он оглядывается на нее, и я вижу их настороженный обмен взглядами. Она приподнимается, как будто хочет перехватить меня, но я готова к этому. Я не собираюсь дожидаться разрешения этой ведьмы.

— Я хотела бы взять под опеку детей моей сестры, — быстро говорю я. — Сейчас они находятся в Уорике. Маргарите четыре года, а Эдуарду почти три. Я очень любила Изабель и хотела бы заботиться о ее детях.

— Конечно, — легко соглашается Эдуард. — Но ты знаешь, что у них нет состояния?

Конечно, как я могу этого не знать. Я знаю, что вы ограбили своего брата, обвинив его самого в измене. Если бы опека над ними хоть чего-нибудь стоила, ваша жена уже наложила бы на них лапу. Если бы они были богаты, брачный контракт с одним из ее детей уже был бы составлен и подписан.

— Я обеспечу их, — отвечаю я.

Ричард подходит ко мне и подтверждает мои слова:

— Мы их обеспечим.

— Я буду растить их в Миддлхэме вместе с моим сыном, — продолжаю я. — Если Ваше величество позволит. Это будет для меня величайшей милостью. Я любила мою сестру и обещала ей заботиться о ее детях, как о своих собственных, если с ней что-то случится.

— Разве она думала, что может умереть? — спрашивает королева, притворяясь обеспокоенной. Она подходит к королю и кладет руку на его локоть, ее прекрасное лицо встревожено и полно сочувствия. — Неужели она боялась родов?