Дочь часовых дел мастера - [150]

Она уже почти решилась выскочить из-за панели прямо перед ним, чтобы сделать сюрприз – разве можно придумать лучший способ сообщить брату о находке? – как вдруг услышала его голос:

– Жена, подойди ко мне.

Люси застыла, держа руку на панели.

– Я здесь, мой муж, – ответила Лили Миллингтон.

– Ближе.

– Так?

Люси прильнула к панели, вслушиваясь. Слов больше не было слышно, но Эдвард тихо рассмеялся. В его смехе была доля удивления, будто ему только что сообщили нечто неожиданно приятное, потом кто-то резко вдохнул, а потом…

Тишина.

Люси в своем тайнике вдруг поняла, что задержала дыхание.

И выдохнула.

Через две секунды вокруг все почернело, и грянул гром, от которого вздрогнули и сам дом, и древняя земля под ним.

Все уже собрались в столовой, когда туда наконец вошла Люси. Стол еще не накрыли, в середине его стоял канделябр, и девять тонких белых свечей струили дымок, поднимавшийся к потолку. Ветер снаружи усиливался, и, несмотря на лето, в комнате стало холодно. Кто-то зажег в камине огонь, который дрожал и подмигивал за решеткой; рядом с камином сидели Эдвард и Лили Миллингтон. Люси направилась к большому креслу красного дерева в дальнем конце комнаты.

– Нет, призраков я не боюсь, – говорила между тем Адель, присев рядом с Клэр на диван с гобеленовой обшивкой, тянувшейся вдоль длинной стены комнаты; эти двое любили поговорить о привидениях. – Это всего лишь несчастные души, жаждущие освобождения. Думаю, надо нам устроить спиритический сеанс и посмотреть, отзовется ли кто-нибудь из них.

– А говорящая доска у тебя с собой?

Адель нахмурилась:

– Нет.

Эдвард приблизил голову к лицу Лили Миллингтон, и Люси видела, как движутся его губы. Лили Миллингтон кивала каким-то словам Эдварда и вдруг, прямо на глазах у Люси, подняла руку и кончиками пальцев провела по краю его шейного платка из голубого шелка.

– Умираю с голоду, – сказал Торстон и принялся расхаживать вдоль стола. – Куда она запропастилась, эта девчонка?

Люси вспомнила, как Эмма говорила, что хочет «сбегать домой» и отдохнуть.

– Она говорила, что вернется и накроет к ужину.

– Ну, значит, не вернулась.

– Наверное, испугалась грозы. – Феликс, стоявший у окна, по которому текли потоки воды, вывернул шею и стал рассматривать что-то на карнизе. – Льет как из ведра. Водосток уже не справляется.

Взгляд Люси снова вернулся к Эдварду и Лили. Конечно, она вполне могла что-то не так услышать в коридоре. А скорее всего, сказала она себе, просто неправильно поняла. В Пурпурном братстве все называли друг друга придуманными именами. Так, Адель долгое время откликалась на прозвище Киса, потому что Эдвард изобразил ее вместе с тигром; а Клэр раньше звали Рози, после того как Торстон, слегка напутав с пигментами, сделал ее чрезмерно краснощекой.

– Сегодня всякий уважающий себя дом имеет свое привидение.

Клэр пожала плечами:

– Ну я пока ни одного не видела.

– А как ты могла его видеть? – вскинулась Адель. – Старомодные понятия. Сейчас все знают, что духи невидимы.

– Или прозрачны. – Феликс повернулся к ним. – Как на фотографии Мамлера.

И в «Рождественской песне». Люси вспомнила описание Марли, громыхающего цепью с амбарными замками, вспомнила, как Скрудж видел его насквозь, аж до спинки сюртука.

– Думаю, доску мы можем сделать сами, – сказала Клэр. – Просто взять тарелку и написать на ней буквы.

– Верно. Призрак сам сделает остальное.

– Нет, – сказал вдруг Эдвард, поворачивая к ним голову. – Никаких говорящих досок. И никакого столоверчения.

– О, Эдвард! – Клэр надула губки. – Не порти нам удовольствие. И потом, разве тебе не интересно? А вдруг у тебя тут есть твое собственное привидение, какая-нибудь милая девушка, и она ждет не дождется, когда же мы наконец обратим на нее внимание.

– Я и без говорящих досок знаю, что здесь есть некая сущность.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивилась Адель.

– Да, Эдвард, – подхватила Клэр и даже привстала, – о чем ты?

На долю секунды Люси показалось, что он сейчас возьмет и расскажет им все о Ночи Преследования, – у нее даже защипало в глазах. Ведь это же их тайна, его и ее.

Но он рассказал совсем другое. Историю Элдрича и его детей, вернее, сказку, которую сложил здешний люд, напуганный когда-то появлением в поле, возле леса, трех странных ребятишек с сияющей кожей и длинными струящимися волосами.

Люси едва не рассмеялась от облегчения.

Другие слушали как завороженные, а Эдвард развертывал перед ними пестрый сказочный гобелен: вот жители деревни, им хочется свалить на странных маленьких пришельцев вину за череду неурожаев и смертей. Вот добрые старики, пригревшие у себя чужих детей, ведут их в безопасное место – на старую каменную ферму в излучине реки; но однажды ночью рассерженные поселяне врываются на их двор, с зажженными факелами, охваченные яростью. И тут, в последний миг, ветер доносит издалека волшебный звук рога, и появляется светлая Королева Фей.

– Это сюжет моей новой картины для осенней выставки. Королева Фей, защитница королевства, спасительница детей, приходит, когда открывается дверь между мирами. – Он улыбнулся Лили Миллингтон. – Я так давно хотел написать ее, но не мог, а теперь нашел и непременно напишу.