Дочь бутлегера - [28]
День выдался по-весеннему теплый и солнечный. Азалии и кизил уже почти отцвели и только кое-где пестрели последние цветки; но глицинии по-прежнему украшали нежными пурпурными лентами стволы сосен, а дикая вишня воскресила у меня в памяти стихотворение Хаусмана «Прекраснейшее из деревьев».
Мы с тетей Зелл ехали мимо буйной растительности, благоухающей ароматами дикой яблони и Каролинского жасмина. На грушах уже полностью распустилась листва, однако стволы и ветви исполинских дубов еще проглядывали сквозь свежую зелень.
Мы свернули к дому Кейт и Роба Брайантов. Под деревьями за старинным белым деревянным домом собрались не меньше сотни Брайантов и Авери. Из козлов и досок был сооружен один длинный стол, застеленный белыми простынями.
Роб — прокурор в Роли. Его брат Дуайт Авери Брайант возглавляет следственный отдел полиции Коллтона, а мать братьев Эмили Уоллес Брайант — директор средней школы Зака Тейлора. Она истинная уроженка Северной Каролины: ярко-рыжие волосы, властная, наговаривает девяносто миль в минуту, без стеснения задает самые откровенные вопросы и является ярой сторонницей Демократической партии.
В качестве номинальной хозяйки миссис Эмили усадила себе на колени своего приемного младенца-внука — Джейк, девятимесячный сын Кейт, в настоящий момент является самым младшим представителем клана — и поприветствовала всех гостей, «особенно Боу Пула, который, как вам известно, снова борется за место шерифа, и Дебору Нотт, которая станет замечательным судьей, если все вы во вторник пойдете на выборы и проголосуете как нужно. Ни тот, ни другой не принадлежат ни к Брайантам, ни к Авери, но они истинные демократы, и это делает их моими близкими родственниками!»
Барри Блэкмен благословил собравшихся, после чего молодые мамаши в цветастых летних платьях поспешили к столу, чтобы расставить тарелки для своих детей.
Я обожаю семейные сборища, даже если речь идет о чужой семье. Я люблю слушать рассказы стариков о людях, умерших пятьдесят и даже сто лет назад. Люблю наблюдать за любвеобильными подростками, которые с удивлением замечают, что у симпатичной троюродной сестры со времени последней встречи приятно переменился голос. И больше всего мне нравится смотреть, как восьми- и десятилетние дети стоят перед изображением фамильного дерева и отыскивают себя в тесной нижней строчке, словно все бесчисленные рождения, смерти и бракосочетания происходили в течение стольких лет исключительно для того, чтобы разделяющиеся ветки в конечном счете привели к их именам.
Каждая семья захватила с собой корзину с любимыми блюдами, и каждый квадратный дюйм общего стола оказался заполнен громоздящимися друг на друге тарелками: жареные цыплята и свиные котлеты, куриный паштет и домашняя ветчина, рулеты и печенье, кукуруза, каролинские бобы и нежный молодой горошек, десяток различных пирогов, в том числе с орехом-пеканом и семислойный с шоколадной начинкой. В противоположных концах длинного стола были установлены два деревянных бочонка. В один был налит сладкий чай со льдом, в другой домашний лимонад.
Мне хотелось попробовать по кусочку всего.
— Ну теперь-то ты просто обязана победить, — с издевкой заметил Дуайт Брайант, когда я вернулась за добавкой пышного клубничного пирога, покрытого толстым слоем крема. — Если будешь есть так и дальше, кроме как в свободную судейскую мантию ты ни в какую одежду больше не влезешь.
— Я вовсе не хочу сказать, что считаю каждый кусок, — возразила я, — но разве у тебя на тарелке не лежало четыре бисквитных рулета тети Зелл? И пусть на вкус они кажутся воздушными. Тетя Зелл пекла их у меня на глазах. В них целый фунт сливочного масла, дружок.
— Да, но у меня был помощник, — улыбнулся Дуайт, кивая на светловолосого малыша, тоже расплывшегося в улыбке и схватившего у него с тарелки еще один рулет.
— Неужели это Кэл? Не могу поверить своим глазам! — воскликнула я, провожая взглядом ребенка, стрелой умчавшегося смотреть на состязания по метанию подковы, которые только что начались за сараем. — О господи, Дуайт! Когда я видела его в прошлый раз, он только начинал ходить!
— Да. Каждый раз, когда Джоанна отдает мне его на выходные, я замечаю, что он успел еще немного вырасти.
На широком добродушном лице Дуайта отразилась такая боль, что его брат Роб, вручив ему своего раскапризничавшегося рыжеволосого пасынка, сказал:
— На, повоюй минутку вот с ним!
Прежде чем кто-либо успел опомниться, малыш Джейк схватил пухленькой ручонкой клубничку с моего пирога и раздавил ее. Красный сок брызнул на белые брюки Дуайта, и Кейт поспешно промокнула их влажной тряпкой.
— Не надо так делать! — строго отчитала она малыша, вытирая с крошечных пальчиков остатки раздавленной ягоды и крем.
Ребенок лишь радостно рассмеялся и похлопал мать по щеке.
— Ничего страшного, — успокоил ее Дуайт. — Кэл в его возрасте был таким же несносным.
Водрузив Джейка на свое широкое колено, он стал подбрасывать малыша вверх и вниз, изображая брыкающегося мустанга. Кейт и Роб наблюдали за этим с глуповатыми влюбленными улыбками.
Как только безоблачное счастье и стабильность таких пар, как Роб и Кейт, начинают порождать во мне сомнение, не совершила ли я ошибок на своем жизненном пути, история семейной жизни Дуайта помогает взглянуть на все с другой стороны.
Судьба приводит шерифа Дуайта Брайанта и его жену, судью Дебору Нотт, в маленький городок на Юге Соединенных Штатов, жители которого умеют хранить свою историю и тайны…
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…
«Но-Пасаран» – не какая-нибудь глухая дыра, а крупный совхоз, и дела тут творятся серьезные. Не успел прибыть сюда из города новый участковый, отличник школы милиции Костя Аниськин, как здесь произошло загадочное убийство. Труп мужчины в кустах, да еще и с отгрызенным ухом. Ну, ухо, допустим, ясно кто откусил. А кто убил? Вдобавок в кустах объявился новый труп, на этот раз женский. И опять ухо… Костя – человек городской, здешних порядков не знает, но чует – дурят его деревенские, расследование буксует на месте.
То один, то другой монах из Ново-Араратского монастыря видит тень святого Василиска, основавшего Василисков скит. Братия обращается к Митрофанию, прося что-нибудь сделать. Преосвященный отправляет своего помощника на остров, на котором расположен монастырь, чтобы проверить слухи. Но после встречи с Василиском помощник архиерея попадает в больницу с острым расстройством психики. На остров направляется другой следователь…
«Провинцiальный детективъ» — новый литературный проект Б. Акунина о приключениях сестры Пелагии — удивительной женщины, которой следовало бы быть не монахиней, а сыщицей…Двоюродная тетка преосвященного Митрофания стремится закончить дело покойного мужа и вывести породу бульдогов — совершенно белых и с коричневым правым ухом. Но кто-то вознамерился извести лучших псов ее псарни, что, без сомнения, сведет ее в могилу. Преосвященный Митрофаний просит сестру Пелагию навестить тетку и выяснить, кому мешают бульдоги.
Роман «Пелагия и красный петух» завершает трилогию о приключениях непоседливой очкастой монахини, преосвященного Митрофания и губернского прокурора Матвея Бердичевского. На сей раз запутанная нить, которую разматывает сестра Пелагия, заводит ее слишком далеко — туда, откуда, быть может, и вовсе нет возврата…