Дочь Белого меча - [68]

— Ну-ну, не прибедняйся. Заключённый в подземельях Лютобога колдун вряд ли имел возможность сильно измениться. Вот ответь просто: он всё ещё колдун – или уже бог? Или наоборот – был богом, стал колдуном?

— На грани. Сейчас он сильнейший колдун из всех, что когда-то были в Ойкумене. И это после того, как Лютобог отнял большую часть его мощи. Но он это быстро восстановит… Прежде от того, чтобы снова стать богом, его отделяло только малое число паствы. Людей, которые своей верой подпитывали его мощь и которых он этой мощью мог заставлять делать всё, что ему вздумается. Он долгое время был богом в Египте – но другие боги изгнали его. И у него почти получилось стать богом евреев, но его сумели обхитрить и запереть, представь себе, жрецы – обычные смертные…

— Ты тоже простой смертный, но сумел одолеть его.

— Не одолеть, просто прижать к стене на время…

— Приморозить… Так вот, ты лучше всех на свете знаешь его. Попробуй понять, чего ему сейчас не хватает, что он хочет отнять у нас, как он будет действовать?..

Акболат повернулся к магу Масани. Тот жестом показал что-то служителю; Аллам беззвучно поднялся и шагнул куда-то за ковёр; тут же вернулся, неся на деревянном подносе простой глиняный кувшин и оловянные кубки.

— Это не священный напиток хаома, как вы могли подумать, простецы, — улыбнулся маг. – Но это вино с травами, дарующими мысль. Я вижу в нас всех усталость, а усталость – первый шаг к несвоевременной смерти. И ещё, Аллам – приведи сюда мальчиков. Только не позволяй шаману приближаться к Мазде, проведи его мимо…

— Бехдин, — вспомнила Ягмара, — у меня есть письмо на странном языке. Я нашла его под тем чёрным камнем, которым мы прикрыли тело Овтая. Я совсем забыла про него, а может быть, оно важно?..

— Покажи, девочка.

Ягмара взяла поясную сумку со шкатулкой, в которой покоилась Ниева смерть, и достала сложенный лист пергамента. С почтением подала магу.

Тот взял его через платок. Долго смотрел.

— Язык народа Нур, живущего за Индией. Я уже плохо помню его. Акболат, попробуй ты.

Акболат принял письмо.

— Многие буквы расплылись, — сказал он. – Вижу слова «дорогой бесценный брат», «разбойник», «кость», «чёрный огонь», «подземный», «демоны», «хуже, чем смерть», «не смог», «нет прощения»… и снова «хуже смерти» и «не смей»…

— Дай мне, Боло, — сказала Бекторо. Она взяла пергамент голой рукой, расстелила на ковре, провела над ним ладонью – раз и ещё раз. Поморщилась, как от боли…

— Этот человек проделал огромный путь, чтобы закалить клинки в подземном чёрном пламени. Тогда клинки обретают особые свойства – если кто-то сумеет одолеть владельца такого клинка, на него сваливаются страшные проклятия, он гниёт заживо… как царь Корох. На этого человека напал местный разбойник, ранил его, но и сам был убит. Возможно, у разбойника был такой клинок. Тот, кто пишет, умирает от огня, охватившего его тело, его мясо отваливается от костей, но он всё ещё в сознании. Он ждёт, что вернётся его брат, который куда-то отлучился, и он предупреждает брата, чтобы тот не смел мстить местным жителям за его смерть… Написано давно, семь-восемь лет назад…

— Мост проходил над рекой чёрного огня, — сказала Ягмара. – А под камнем лежали поковки индусского железа редкой выделки. Вероятно, о них и шла речь. Кстати, тот железничий, который ковал иглу…

— Мастер Уман, — сказала Бекторо. – Это он скупил всё ваше железо, хотя и сказал, что был какой-то человек из Хорезма. То есть человек из Хорезма был, его шурин. Он всю ночь добывал серебро для вас, распродавая по бросовой цене лазурные камни… Покажи свой кинжал.

Ягмара осторожно подала кинжал рукоятью вперёд. Бекторо приняла его одной ладонью, другой провела сверху.

— Что ж, я и не сомневалась в честности Умана, — сказала она. – Это бесценное оружие, которое само отомстит за тебя… если придётся.

— Даже если меня убьёт Черномор?

— Тут я не уверена. Черномор наложил на себя столько защитных чар и от железа, и от древних умений, и от чёрной магии… не морщись, бегдин, мы же знаем, что немало магов вставало на путь зла… хоть и недолго они шли по нему.

Появились вслед за Аллаем Ний, Сизое Перо и, неожиданно, Шеру. Люди, подчиняясь жесту мага, опустились на подушки, а кот распластался на плечах Акболата, заглянул в глаза, успокаивающе тронул лапой щёку.

— Разливайте вино, — хлопнул в ладоши маг. – Оно дарует силу уму. Весь наш ум понадобится нам…

Ягмара пригубила кубок. Вино пахло цветущим лугом и немного землёй. На языке же оставался неожиданный вкус разных смол.

— Пейте и доливайте сами, — сказал маг. – Естество подскажет вам, когда откроется ум.

Ягмара пила вино и слегка удивлялась, что ничего не происходит. Впрочем, она не знала, что должно было происходить. Поэтому оставалось только ждать. Через какое-то время она поняла: здесь, среди собравшихся, кого-то не хватает. Она принялась озираться, но тут заговорил отец.

— Начнём с того, — сказал он, — что мы точно знаем одно: первоначальный план Черномора сорвался. Он состоял в том, чтобы доставить сюда его дочь, получеловека-полулягушку, дочь женщины, оживлённой Чёрным камнем, и каким-то образом использовать её. Свойства полулягушек, насколько я знаю, состоят в том, что они могут сбрасывать кожу и на какое-то время становиться совершенно другими людьми. Опять же, насколько я знаю, настолько радикально изменять себя Черномор не мог – он только заставлял других видеть себя в ином облике, сам при этом оставаясь прежним. То есть сильный волшебник или бог на подобную его уловку не поддался бы – он бы попросту не заметил бы такую наивную маскировку. Отбросив всё маловероятное, я предположил бы, что Черномор намерен был вплотную подобраться к Лютобогу и уничтожить его – или занять его место. Мы знаем, что этого не произошло…