Дочь Белого меча - [17]

— Не знаю, — честно сказала Ягмара. – Может, потому, что её строили как мост?

— В смысле?

— Ну, что не на землю настил уложен, как обычно, а на сваи. Вроде как там когда-то речка была. Или и сейчас есть – под настилом. Да сам всё увидишь.

— Интересно… — и Ний снова погрузился в раздумья.

На улице было тепло, тянул лёгкий ветерок. Пахло свежей берёзовой стружкой – неподалёку ватага плотников чинила дорогу. В доме напротив снимали полотно с окон – стирать и наново отбеливать. Мимо, куда-то торопясь, промчались богато украшенные красные закрытые носилки о восьми носильщиках. Навстречу шли, весело перекликаясь как бы между собой, а на самом деле зазывая покупателей, трое торговцев пирогами с мясом, щавелём и луком; каждый нахваливал свой товар. Из переулка верхом на белой черногривой кобыле выехал учитель, маг Шакир, увидел Ягмару, сдержанно поклонился. Ягмара ответила. Ний поклонился глубоко, в пояс, прижав руку к сердцу.

Жрец придержал кобылу, степенно дождался, когда к нему подошли.

— Моё имя Шакир, — сказал он, обращаясь к Нию, — и я жрец Ахура Мазды. Тебя, юноша, я вижу впервые, но твоё приветствие сказало мне, что и ты не чужд мудрому учению Заратуштры. Прав ли я?

Ний оглянулся на Ягмару, в глазах его мелькнул непонятный испуг.

— Он не знает, магаш Шакир, — сказала Ягмара. – Кто-то запер его воспоминания.

— Да, это так, — сказал Ний. – Я помню себя всего несколько последних дней.

Маг, пристально прищурившись, посмотрел на него.

— Свет Мазды отгородили от тебя злые силы… Приходи сегодня в храм до вечерней стражи. Я попрошу верховного мага, чтобы он поговорил с тобой.

Маг повернул кобылу и не спеша поехал дальше. Кобыла шла с большим достоинством, понимая, кого несёт на себе. Ний пристально смотрел в удаляющёюся красную спину.

— Сегодня мне это снилось, — сказал он, когда маг удалился на приличное расстояние.

— Что – это? – не поняла Ягмара.

— Вот это. Мы с тобой куда-то идём, и наперерез выезжает красный жрец. И зовёт меня очиститься…

— И что ты?

— Я попал куда-то не туда…

— Магаш Шакир зла не сотворит, — сказала Ягмара. – Нужно сходить, раз он зовёт.

— Но я не знаю, какой я веры…

— Это же не важно, — сказала Ягмара. – Это совсем не важно. Только евреи молятся одному своему богу… ну и камневеры тоже. А все остальные вольно заходят в любой храм, который им нужен. Заратуштрийцы учат добру, будахи – безмятежности… да ещё и лечат бесплатно… Отец говорил, что земные боги – это просто могущественные колдуны, спрятавшие свою смерть. За это их жизнь уродует: Кащей высохший, как скелет, Мокошь невозможно толстая, Черномор – злой горбатый карлик… А небесные боги настолько непостижимы и неописуемы, что нам никогда не прислониться к ним, и мы воображаем их такими, какими… какими… в общем, как можем, так и воображаем… Нет-нет, если сам магаш приглашает, да ещё и верховный маг с тобой поговорит – это просто замечательно!

— Ну, не знаю… — пробормотал Ний. – А вдруг, как во сне, попаду куда-то не туда?.. – он посмотрел на Ягмару, как бы ища ответа. – Слушай, а ты огнепоклонница?

— Скорее да, — сказала Ягмара. – Отец говорил, что все верования суть одно, просто люди по-разному описывают то, во что верят. Рассказывал, как три слепых мудреца описывали верблюда…

— Слона, — поправил Ний.

— Кого?

— Слона. Такой огромный, серый, с клыками и с длинным носом… в Персии живут…

Он зажмурился.

— Ты что-то вспомнил? – осторожно спросила Ягмара.

— Да… голова… о, боги, голова… болит…

— Вернёмся домой?

— Н-нет… сейчас пройдёт…

Он подошёл к невысокой ограде, отделявшей цветочный сад купца Нарвата от улицы, и опёрся о неё руками. За оградой забеспокоились собаки, но тут же одна за другой притихли. Ягмаре почудилось трусливое повизгивание.

Ний постоял так недолго, потом повернулся. Лицо его было бледнее, чем прежде, но в глазах появилась какая-то непонятная уверенность.

— Хорошо, — сказал он. – Вечером схожу обязательно.

Но всю оставшуюся дорогу до Мостовой площади он молчал и смотрел не по сторонам, а под ноги. Только на самой площади он глубоко вздохнул и стал растирать себе уши…

Ний стоял с широко открытым ртом и задранной головой. Царский дворец просто ошеломил его своим видом. Четыре этажа, поднимавшиеся вверх террасами, сад на самом верху, прозрачные окна, изысканная мозаика стен… Ягмаре передалось настроение Ния, и она смотрела на привычный вид как будто новыми глазами. Резные ограждения террас завораживали, картины на стенах, стоило чуть отвести от них взгляд, оживали – и вновь замирали, когда на них смотришь. Дерево стен казалось полупрозрачным, как зимний лёд, но лёд тёплый и ласковый. И громадные окна переливались, будто гладь спокойного ручья…

— Как это сделали? – выдохнул он.

— Колдуны помогли, — сказала Ягмара. – Есть у них такие хитрые средства… Пойдём дальше?

— Да… Но я вот откуда-то знаю, что дерево быстро темнеет, а здесь смотрю по сторонам, под ноги…

— Можно и тёмным сделать, — сказала Ягмара. – Многим нравится. Колдунов можно попросить, они другой ил возьмут. Мостовые, например, часто кроют тёмным…

— Ил?

— Ну, так называется. Его в специальных тайных прудах выращивают, колдуны их никому не открывают. Говорят, он страшно древний. С тех времён остался, когда все люди были как боги.