Дочь адмирала - [6]

Она покраснела оттого, что уставилась на него у всех на глазах, и смущенно опустила голову, но, когда взгляд упал на его гибкую фигуру с крепкими бедрами и загорелыми босыми ногами, ей стало совсем неловко. Хелена никогда раньше не придавала значения мужскому телу. Конечно, она имела представление о его строении, поскольку у них дома имелись классические скульптуры, но одно дело — холодный мрамор, а тут живой человек.

Развевающийся на ветру плащ зацепился за гвоздь ящика, стоящего около грот-мачты. Она вскрикнула и тем самым привлекла внимание Адама. Он подошел к ней и спросил:

— Мисс Уайтт, вы не замерзли? — Он высвободил плащ, и на мгновение она ощутила тепло его руки, когда он поправлял плащ у нее на плечах. Хелена вздрогнула, но не от холода. — Походите с подветренной стороны возле рубки — там не так сильно дует, — сказал он.

Взяв Хелену за руку, он провел ее подальше от лодки, качающейся на волнах у борта.

— Это письмо к леди Уайтт? Я вложу его в свое письмо. — Сложив письма, он вернулся обратно. Боцман передал ему потертый кожаный мешок, который уже был плотно набит. Адам засунул туда письма, затянул шнурок и опустил сумку в поджидавшую внизу лодку.

Хелена вдруг почувствовала, как сильно устала. Вдоль рубки стояли ящики, и она, найдя укромный уголок, села, укутавшись в плащ. Глядя на холодную серую поверхность моря, она поняла, насколько была близка к смерти. «Я несправедлива к своему избавителю», подумала она, «нечего придираться, даже если на его совести несколько бочонков контрабандного бренди или пара рулонов дорогого шелка».

Убаюканная мерным покачиванием, Хелена, вся в мыслях об Адаме Дарвелле, заснула и очнулась лишь от вкусного запаха тушеного мяса. Она открыла глаза и увидела его, стоящего перед ней с тарелками в руках.

— Ой, я так голодна! — воскликнула Хелена, выпрямилась и откинула прилипшие ко лбу завитки.

— Вы согласны поесть здесь? Погода как будто улучшается.

И действительно, резкий ветер утих, а зыбь на море блестела под лучами полуденного солнца. Она кивнула. Адам сел рядом и передал ей оловянную тарелку с жарким, толстым ломтем хлеба с сыром, а также выщербленную ложку.

Хелена с жадностью набросилась на еду, забыв о хороших манерах, так как с восьми утра у нее крошки во рту не было. Но, покончив с мясом, она вспомнила об этикете и хлеб с сыром откусывала маленькими кусочками.

— Повар будет очень доволен, когда увидит пустую тарелку, — заметил Адам и осведомился: — Вам стало лучше?

Хелена вдруг сообразила, что закончила еду раньше его.

— Простите мою торопливость, — извинилась она. — Я даже не представляла, как голодна. У вас на яхте собственный повар, милорд?

Адам рассмеялся.

— Жан-Пьер — первоклассный повар, но он скорее даст себя выпотрошить, чем вновь ступит на борт корабля. Он бежал от революции и пересек Ла-Манш в шторм. Это произвело на него неизгладимое впечатление. Я едва уговорил его покинуть Лондон и приехать в мое загородное поместье. Нет, здешний повар — один из матросов, но он неплохо готовит, а когда мы причаливаем, то мне присылают еду с берега.

Он забрал у нее тарелку и поставил вместе со своей на палубу.

— Что вы хотите выпить? Чая нет, а эль я вам не советую. Правда, у меня есть недурное бургундское. Вы не возражаете?

Хелена не привыкла пить вино, но выбора не было, а в горле у нее пересохло и до сих пор саднило от соленой морской воды. Теплая густая жидкость приятно обволакивала горло и оказалась на удивление сладкой и вкусной, но лорд Дарвелл почему-то больше не наполнил ее бокал, а лишь с усмешкой наблюдал, как у нее разрумянились щеки и заблестели глаза. От ветра волосы запутались вокруг скромной сережки Хелены, и тогда Адам наклонился и стал осторожно их высвобождать.

— Милорд! — в ужасе воскликнула она.

— Сидите смирно, иначе вам будет больно, — приказал он и мягко добавил: — Называйте меня Адамом, хорошо? — Он легонько коснулся пальцем ее щеки.

Пораженная Хелена встретилась с ним взглядом. У него были длинные темные ресницы, а глаза такие же синие, как бушлат. Он пристально смотрел на нее, и она, запинаясь, произнесла:

— Но, милорд, мы…

— Если вы собираетесь сказать, что мы не были представлены друг другу подобающим образом, то вы меня разочаровываете, Хелена! Я-то считал, что вы смелее и не придаете большого значения условностям. Кто нас может здесь услышать?

Он встал и ласково взял ее за руку.

— Но… команда! — запротестовала она… и дала увести себя подальше на корму.

— Они заняты, и к тому же им хорошо платят за то, чтобы они ничего не видели и не слышали.

Хелена была уязвлена — ведь он намекает на то, что команда принимает ее за одну из тех дам, которых его светлость обычно развлекает на борту яхты.

— Судя по женской одежде у вас в каюте, милорд, могу предположить, что у них большой опыт, — язвительно заметила она.

— Полагаю, Хелена, что для вас не лишними оказались ни одежда, ни деликатность моих матросов, — он остановился у бушприта.[4] — А теперь, если вам не очень холодно, давайте полюбуемся закатом.

Хелена почувствовала, как похолодало, и не стала возражать, когда Адам обнял ее за плечи и притянул к себе. От выпитого вина у нее немного кружилась голова, а от Адама исходило тепло, и она ощущала себя в полной безопасности. Утром — а ей казалось, что это было сто лет назад, — она поругала себя за мечты о том, как его руки будут надежно обнимать ее, и вот это произошло, но у нее нет ни малейшего желания отстраниться от него, несмотря на неприличность их поведения.