Добрый деловой человек - [122]

А Базанов все искал ключик к сердцу Антошки. Все не мог найти и уже начал отчаиваться. А тут случай. Смешной, в сущности, эпизод.

…Начало лета опять оказалось жарким. Чудеса в природе продолжались. Где-то лили дожди и реки выходили из берегов. Где-то впервые за сто лет выпадали снега, парализовали жизнь городов. В океанах гуляли ураганы и тайфуны с нежными женскими именами. Началось извержение вулкана, который с древних времен считался потухшим. Метеорологи пытались объяснить происходящее. «Теплые массы воздуха вторглись, холодные массы воздуха неожиданно переместились», — писали они. А на пустыню обрушилась жара. И даже ночи против обыкновения стали душными. Атмосферное давление прыгало. Глеб чувствовал себя препогано, уставал, плохо спал.

Однажды под утро он очнулся от ощущения тяжести. Ему показалось, что кто-то громко храпит рядом. Глеб сел, прислушался. Все вокруг было наполнено странными звуками — ревом, свистом, стонами, рычанием, стуком, писком. Звуки ни на минуту не смолкали, они наслаивались, переплетались, переходили друг в друга. Ничего не понимая, Глеб встал, подошел к двери, отворил ее. Город еще спал. Возле вагончиков ни души. На часах без пяти пять. Звуки неслись с юга, со стороны станции Дустлик. Что там происходит? Нашествие африканских слонов? Но и слоны не в состоянии разыгрывать такие мелодии. Может, стадо бронтозавров пожаловало? Глеб хотел одеться и пойти посмотреть, но отговорил себя и решил полежать до рассвета.

Лег и заснул. А когда проснулся, солнце по-летнему лупило в окна и странных звуков уже не было. Были обычные звуки стройки: мелодично звякал движущийся башенный кран, въедливо рычал экскаватор, шумели большегрузные автомашины, автоматными очередями стрекотал поблизости отбойной молоток. Наскоро перекусив, Глеб пошел в партком, раздумывая над странным ночным происшествием. А потом закрутился и забыл о нем. И только во время обеденного перерыва вспомнил и рассказал Надежде Витальевне. Красная засмеялась:

— Ночные кошмары, Глеб Семенович. А белая мышь вам не видится? Пить надо меньше.

Юморок был у нее несколько грубоват, ничего тут не попишешь, иногда начисто отбивал желание общаться — у неискушенных, разумеется. Те, кто был знаком с Надеждой Витальевной, знали: она милый, добрый человек. Впрочем, Красная и сама поняла, что высказалась не лучшим применительно к Базанову образом: при чем тут пить, при чем тут мышь? Она смущенно замолчала, привычно полезла за папиросами, закурила, но, спохватившись, что Базанов трудно переносит табачный дым, ткнула папиросой в спичечный коробок и заерзала, смутившись еще больше. Хорошо, главный конструктор Леонид Комов, приехавший в очередную командировку и сидящий за соседним столиком, сказал, как обычно нараспев, чтоб не споткнуться на каком-нибудь слове:

— Это зз-вери, тт-очно, Глеб. Не то ц-цирк, не то ззз-вери-н-ннн-ец ппп-ожаловал. С-смотреть ссс-трашно.

— Почему страшно? — не понял Глеб.

— Звери не из нашей ккк-омпа-ннии. Им в Норильск, а их с-сюда, ггг-оремык, по-о ошибке.

Глеб поел и пошел на южную окраину, где на ровной площадке, в полукилометре от последних домов, разместился передвижной зверинец. Базанов и не предполагал, что такие существуют.

Высокий сборный забор скрывал клетки со зверями. По обе стороны от входа красовались в натуральную величину дикие и необузданные хищники, нарисованные яркими (возможно, и светящимися) красками, которыми неумело воспользовались явно самодеятельные художники. Гремела музыка. «Добро пожаловать в зооцирк!» — призывал плакат. Инструкция из восьми пунктов предупреждала: руки к хищникам не просовывать, спящих животных не будить, угощать их только через служителей, а смотреть лишь в том положении, в котором они находятся. Последний пункт мог заинтриговать кого угодно.

Базанов купил билет и вошел в круг, образованный клетками, стоящими вдоль забора в один, два, а то и в три этажа.

Бедные животные, бедные хищники, как они не походили на своих собратьев, изображенных у входа! На них страшно и больно было смотреть. В маленьких, тесных клетках, обезумевшие от жары и музыки, они казались полудохлыми — даже обезьяны и змеи, даже старый потертый лев, знававшие иные времена и иные довольно теплые страны. Два бурых пыльных медвежонка с добрыми страдальческими глазами топтались на месте под прямыми лучами солнца, лизали прутья клетки, протягивая лапы. «Напоите, заберите нас отсюда, люди», — кажется, взывали они. И совсем страшен и жалок был огромный белый медведь. Стоя на месте, он мотал большой головой, будто причитал над самим собой. Голова ходила, как маятник, глаза — обреченные, непонимающие, черный язык вывален… Тигр валялся на полу, разбросав лапы. Как свидетельствовала надпись, тигр был знаменитый — принимал некогда участие в съемках фильма «Полосатый рейс». Рядом стояла клетка с бегемотом. Бегемот лежал в небольшой лоханке. Непонятно только, как он забрался туда, сложился пополам, что ли? Средних лет узбек остановился возле Базанова, с удивлением осмотрел невиданное животное, начал допытываться:

— А мясо ее едят?

— Нет, — ответил Глеб.