Добрый царь Ашока - [27]

– Что же, моя совесть чиста – сказал Ашока. – Но как мало поддержки я нахожу, – вот и визирь недоволен моими начинаниями!

– Недоволен? – переспросил Питимбар. – Ты наивен, царь! Недоволен он был раньше, а теперь стал твоим заклятым врагом.

– Почему?

– Он же тебе ясно объяснил: есть порядок, который нельзя нарушать. Есть законы «Артхашастры», есть деление на касты, есть наша традиционная древняя религия, единственная и истинная. А ты покусился на все эти святыни, расшатываешь государство и подрываешь его основы! – крикнул Питимбар, кривляясь. – Визирь – человек долга, он государственный человек. Во имя спасения царства он готов пожертвовать царём.

– Да… – протянул Ашока и призадумался. – Боюсь, что скоро я лишусь всего этого, – невесело улыбнулся он, кивнув на свои великолепные сады и огни дворца к югу от них.

– Делай, что должен, – и стоит ли горевать о гостинице? – бодро отвечал Питимбар.

– О какой гостинице? – не понял Ашока.

– Придётся рассказать ещё одну притчу, – Питимбар взглянул на Ашоку, тот махнул рукой.

– «Однажды святой вошёл во дворец и присел отдохнуть. Спустя некоторое время мимо проходил царь и, удивившись непрошеному гостю, спросил:

– Знаешь ли ты, где сидишь?

Святой ответил:

– Я отдыхаю в гостинице для путешественников.

Царь сердито закричал:

– Разве ты не можешь отличить обычную гостиницу от царского дворца?

Тогда святой спросил у царя, кто жил во дворце до него.

– Мой отец, а до него – мой дедушка, и мой сын будет жить после меня.

– Так что же это, как не гостиница для путников? – спросил святой», – закончил свой рассказ Птимбар.

Ашока снова задумался, а затем сказал:

– Всё верно – мы путники в этом мире, и он для нас лишь временное пристанище. Так надо ли менять вечное на временное?… Ты успокоил меня; я пойду дальше к своей высшей цели и не буду заботиться о преходящем.

– Я с тобой царь, не забудь меня, – пропел Питимбар и сделал комичный поклон. – Шут везде пригодится, куда бы мы не попали!

* * *

Принц Самади вызвал во дворец колдуна Свами, это был самый сильный садху в стране. Свой магический дар Свами приобрёл сам, а не получил по наследству, – стало быть, его магия была сильнее прочих: только тот садху, кто приобрёл свой магический дар самостоятельно, овладевал энергией шакти, которая давала возможность совершать сложнейшие обряды. Кроме того, Свами знал наизусть древнюю книгу Атхарваведу, где описаны все магические ритуалы, заклинания и заговоры. Известно, что такие науки как медицина, физиология и астрология основаны именно на этой книге.

Обладая шакти и зная Атхарваведу, можно было, например, вызвать существа, лишённые телесной оболочки и управляющие законами природы. С помощью таких существ Свами ничего не стоило пройти невредимым через огонь или парить над землёй, подобно лёгкому облачку. Для более значительных чудес следовало прибегнуть к поддержке чистых божеств – Вишну, Шиве, Ганеше и прочим, – а также к богам нечистым – богу смерти Яме, богу кладбищ Мадане, ну и конечно, к богине Кали. Помимо этого, Свами водил дружбу с разными демоническими существами: с бесами-ракшасами, с бхутамовами, духами умерших, и с ведьмами-вампирами пидари. Устрашающий внешний облик демонов, их порочный образ жизни и порою недобрые помыслы не были свидетельством абсолютного зла, потому что и люди также часто являются носителями этих качеств, однако сохраняют добро в душе. В демонах, как и в людях, было что-то злое, а что-то – доброе; всё зависело от обстановки и степени приложения добра и зла.

Садами вызвал Свами для того чтобы он навёл порчу на царя Ашоку: садху мог навести порчу на любого человека и не видел в этом греха, ибо всё определяет карма – если садху навёл на кого-то порчу, то этот человек получил наказание за свои деяния в прошлой жизни. А садху является лишь исполнителем воли всемогущих богов.

Для начала Самади решил устроить Свами испытание: хотя слава этого садху была велика и его дар не нуждался в подтверждении, но принц не верил никому. Сперва он попросил Свами поднять в воздух кресло, на котором сидел. Свами нахмурил брови и погрузился в глубокую медитацию; затем, с закрытыми глазами, он протянул обе руки к креслу, – через мгновение оно поднялось вверх и, слегка развернувшись, повисло в воздухе на высоте около пяти локтей. Самади вскрикнул от ужаса и велел садху вернуть кресло обратно. Переведя дух, Самади стал приказывать Свами поднять то одну, то другую вещь из тех, что стояли в зале, – Свами исполнил всё это и даже доставил по воздуху плоды из дворцового сада.

Свами окончательно отделался от всех подозрений, когда попросил Свами пересказать содержание двух записок, которые царица Кумари хотела передать Ашоке сегодня утром: Свами пересказал их слово в слово. Это записки никто не мог видеть, потому что царица писала их в присутствии одного Самади, а после, передумав, сожгла при нём же.

– Ладно, начинай, – сказал Самади. – Но помни, если кто-нибудь узнает об этих заклинаниях, я не дам за твою жизнь ломаного гроша.

– Я бы не дал ломаного гроша ни за чью жизнь, ибо этот товар в один миг может исчезнуть, – бесстрастно возразил Свами.