Добрые времена - [34]
Стас смущенно замолк.
— Вот и получается, что собака на сене, — осуждающе бросил Ромка.
— А ты что за прокурор? — воззрился на него Стас. — Или? Не может быть.
— Почему не может быть? — обиделся Роман.
— Брось дурить. Такой видный парень, а она...
— Что она?
— Ну если честно? Ведь хорошенькой ее не назовешь? Натэллочка, Алка — эти да. Хорошенькие. А она — смуглая, глазки небольшие, нос какой-то крупный. И в то же время, ты прав, есть в ней что-то такое. Я и сам это чувствовал. Прикоснешься к ее руке, и будто тебя током стукнет! Черт с тобой, люби!
— А как же Ира?
— Что Ира?
— Она же тебя любит, и серьезно! Ты об этом догадываешься?
— Мне Алка говорила. Но думаю, она, как всегда, преувеличивает.
— А с Ирой ты об этом прямо не говорил?
— Нет. Неудобно. Я ей наоборот, о своей любви к принцессе рассказывал.
— И как она реагировала?
— Очень хорошо. Хвалила за постоянство. Так что — все нормально. Ее сердце — свободно. Ты-то ее любишь?
— Не знаю, — с колебанием ответил Ромка.
Как рассказать даже другу о том, что он чувствует? Любит ли? Если утром просыпаешься и сразу приходишь в хорошее настроение при одной мысли о ней? Если даже, стоя спиной, чувствуешь ее приближение? Предпочитаешь вдруг самым умным книгам бессвязный обмен ничего вроде бы незначащими фразами? Когда хочется смеяться, и плакать одновременно? А иногда хочется обнять и задушить? Хочется выражаться высоким стилем или даже стихами? Что это за наваждение? Неужели любовь?
— Ты сам сначала в себе разберись, в своих чувствах, — услышал он наставительный голос Стаса, — потом на других наскакивай! А погода завтра, и правда, будет хорошей!
— А, слезливое бормотанье! — Ромка поморщился, прочитав еще раз, скомкал бумагу и бросил под стол.
— Заметка в стенгазету? — иронически спросил наблюдавший за ним исподтишка Светик.
— Да, так. Не обращай внимания.
— Как же не обращать, если друг ничего не ест, а ночью вздыхает так жалобно, будто плачет?
Ромка ничего не ответил, а просто встал и вышел на улицу. Он не видел, как Светик нырнул под стол и достал скомканную бумажку...
Вроде бы совсем немного осталось — две недели. Но тоска по дому все сильнее. А тут еще агроном с улыбочкой:
— Кто вам сказал, что до первого сентября уедете? Это уже как хлеб уберем!
Вдруг заорала Алка, будто с цепи сорвалась:
— Это безобразие! Нам гарантировали! Мы в Москву будем жаловаться! Дойдем куда нужно.
— Тише, тише, — примирительно похлопал ее по плечу Ромка.
— Что тише? — огрызнулась Алка, и он поразился, сколько в ее глазах было злости. — Сам блаженненький, так и другие должны страдать?
— Дура! — начал сердиться Ромка. — Врезать бы тебе, так ведь осудят...
Алка съежилась и отошла. Агроном растерянно посмотрела ей вслед.
— Вот ведь скаженная! Я хотела договорить и не успела... Совхоз взял обязательство досрочно уборку кончить. Так что, наоборот, зря держать вас не будем.
Через день Алке принесли телеграмму. Та прочитала и заплакала навзрыд.
— Что, что такое? — окружили ее девчонки.
— Мама серьезно заболела, — и сунула телеграмму подошедшему Стасу.
— «Срочно выезжай матери гипертония отец», — прочел он вслух встревоженным голосом.
— Да, плохи дела.
— Вот видишь, телеграмма врачом заверена, — шмыгнув носом, деловито добавила Алка.
— Надо действовать, — решительно сказал Стас. — Ромка, сбегай в гараж, узнай, может, кто на центральную едет. А ты вещи собирай, живо. И не нюнь. Самолетом отправим.
И уже через полчаса Алку с чемоданом из желтой кожи усадили в кабину полуторки. Девочки целовали ее и совали наспех написанные письма домой.
Ромка, как и остальные, махал рукой вслед машине, испытывая щемящее чувство вины перед Алкой.
— Умеют же люди устраиваться! — сказал рядом стоявшая Натэллочка.
— Что ты болтаешь? У человека мать заболела...
— Действительно, блаженненький, как Аллочка выражается. Что такое гипертония, знаешь?
— Что-то с сосудами, по-моему.
— Повышенное давление.
— Ну разве это хорошо?
— Плохо! Но этой болезнью болеют десятками лет и никто не умирает. Я знаю, что у Алкиной матери — гипертония несколько лет.
— Так, может, приступ?
— Какой приступ? Просто Алка написала, что хочет скорей домой. Вот отец и расстарался.
— А как же подпись врача?
— Так он заверил все правильно: у нее же действительно гипертония.
— Значит, все эти слезы...
— Бутафория, мой милый. Просто по дому соскучилась.
— Так ведь все по дому соскучились, но никто же не убегает. Вот ты, например...
— Что ты! — ужаснулась Натэллочка. — Мне папа никогда дезертирства не простит.
— Ты правильно сказала — дезертирство.
Ромка себя чувствовал так, будто его обмазали чем-то липким и грязным. Было как-то неудобно смотреть другим в глаза.
В книгу московского прозаика Дмитрия Евдокимова пошли повести, написанные в жанре исторического детектива, «За давностью лет», «Шуйский против Шуйского», «Похождение российского Картуша». Все произведения объединены главными действующими лицами.Герои, молодые люди, только что закончившие школу, с помощью своего бывшего учителя ведут увлекательный исторический поиск, пытаясь разгадать загадки прошлого.
Над историческим романом «1612 год» современный писатель Д. Евдокимов работал почти полвека, начав собирать материалы о «Смутном времени» ещё на студенческой скамье. Много лет автор искал в летописях, в переписке и воспоминаниях современников бесценные крупицы жизни тех лет, чтобы воссоздать образ великого деятеля России, замечательного полководца Дмитрия Пожарского и его боевых соратников.
Исторический роман современного писателя Дмитрия Евдокимова рассказывает о жизненном пути князя Д. М. Пожарского, «освободителя Русской земли».
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.