Добрые времена - [3]

— Ну, вот и все, — с облегчением и в то же время уязвленно подумал Ромка.

Что же это было? Страсть? Да! Увлечение? Безусловно! Еще какое: ночи не спал. Но любовь? Нет. Ромка считал, что любовь большая, как в романах, еще не пришла.

За окном, чуть покачиваясь, бежали перелески и безвестные деревушки. У переезда — ватага мальчишек в пионерских галстуках, прыгающих как воробьи и что-то возбужденно кричащих. Чуть поодаль — невысокая, плотно сбитая девушка. Вожатая или сельская учительница. Заслоняя глаза рукой от яркого солнца, она пристально вглядывалась в окна поезда, откуда торчали лохматые и веселые студенческие физиономии. Кого она ждет?

А кого он ждет? Подобно Светику, демоническую красавицу, сошедшую со страниц книг начала века? Ромка вообще сторонился хищно красивых и чересчур смелых женщин. Ему еще в детстве понравилась сказка Вересаева о двух художниках, писавших самую красивую женщину мира. Один исходил весь свет и действительно нашел самую-самую красивую. А второй, молодой, просто нарисовал свою возлюбленную. И победил.

Значит, возможно, любовь где-то рядом? Ирочка! При мысли о ней Ромку сладко кольнуло.

Ночью весь вагон проснулся от страшного шума. От купе к купе понеслись волны смеха.

— Это Мишка! Мишка навернулся! Мишка со второй полки...

Постепенно все угомонились, затихли и снова заснули под перестук колес.

Когда утром Светик и Ромка пошли умываться, у купе, где произошел ночной инцидент, собрался народ.

— Что такое? Пропустите, — недовольно сказал Светик.

— Мишку судят! — взвизгнула уже бывшая тут как тут Алка.

— Как судят?

— Общественным судом. Так забавно!

Ребята насторожились. Обязательный конферансье на всех институтских вечерах, автор забавных капустников и редактор институтской стенной газеты, Михаил был всеобщим любимцем. Поэтому представление с его участием, которое разыгрывалось сейчас, обещало быть интересным.

— Слово предоставляется обвинителю, — услышали они басок Андрея.

— Граждане судьи! Дело о выпадении Михаила Прошина со второй полки на пол транссибирского экспресса с сопутствующим падению шумом, превышающим нормы, установленные международным обществом Красного Креста и Красного Полумесяца, следует рассматривать в нескольких аспектах.

— Хорошо излагает, собака, — восхитился Светик. — Кто это?

— Это наш Евгений, — ответил Ромка, через головы заглянувший в купе.

Евгений тем временем продолжал:

— О чем думал преступник, когда летел со второй полки? Следствием установлено, что он вообразил, будто летит с лыжного трамплина. Об этом красноречиво говорят и его слова, сказанные при приземлении: «Опять чертова лыжа сломалась». Думал ли гражданин Прошин о последствиях содеянного? Нет, товарищи, не думал. Он не думал о том, какой пример недисциплинированности и даже бунтарства подает нашей молодежи. Представьте себе, что будет, если каждый начнет падать со второй полки? Полученные физические и психические травмы значительно снизят производительность труда будущих работников полей. И еще одно, не менее серьезное последствие проступка гражданина Прошина — он нарушил международную конвенцию о соблюдении тишины, грубо попрал статью закона о сохранении природы. Может вполне назреть серьезный международный конфликт. Я считаю, что мы должны поступить с преступником по всей строгости. Предлагаю оставить его без обеда, — закончил Евгений свою обвинительную речь.

— Слово подсудимому, — торжественно изрек Андрей.

— Руки сначала развяжите! — запальчиво сказал Мишка.

— Протестую, — живо возразил Евгений. — Он социально опасен.

— Ах, ты так, — возмутился Мишка. — Ну, погоди! Граждане судьи! Я признаю, что упал. Пример, конечно, не достойный. Но я упал тихо, как летучая мышка!

— Ничего себе, мышка! Весь вагон проснулся, — сказал Андрей.

— Я поясняю. Сам шум начался уже потом, когда я вновь карабкался на свою полку. И весь шум происходил от Женьки, который лежал подо мной.

— Как это?

— Дело в том, что я случайно наступил ему на лицо! Он и заорал благим матом, а теперь недостойно мстит!

— Суд постановляет, — торжественно, после минутного перешептывания, произнес Андрей, — признать гражданина Прошина виновным. В порядке наказания конфисковать у вышеупомянутого гражданина все пирожки с мясом и капустой в пользу общественности.

— Обжоры, — с презрением бросил Михаил.

— Кроме того, суд выносит частное определение в адрес поездной бригады: она должна обеспечить пассажиров, едущих на вторых полках, ремнями безопасности.

До обеда Светик где-то пропадал, пришел более угрюмый, чем обычно, наскоро проглотив пару бутербродов с остывшим чаем, залез на свою полку и уткнулся в журнальчик.

Причина его угрюмости выяснилась несколько позже, когда поезд подошел к большой станции. Все заспешили к выходу, чтобы приобрести чего-нибудь у встречавших поезд старушек.

— Пойдем купим малосольных огурчиков, — сказал Ромка.

— Иди, я не пойду, — поворачиваясь к нему спиной, ответил Светик.

— Ты чего? — удивился Ромка, зная прожорливость друга.

— Денег нет, — глухо простонал Светик.

— Как нет? А подъемные?

— Проиграл. В очко. Женьке.

— Ты что? С ума сошел? Играть в карты, да еще с этим жуликом. А ну пойдем, разберемся!