— Ну, вот и все, — с облегчением и в то же время уязвленно подумал Ромка.
Что же это было? Страсть? Да! Увлечение? Безусловно! Еще какое: ночи не спал. Но любовь? Нет. Ромка считал, что любовь большая, как в романах, еще не пришла.
За окном, чуть покачиваясь, бежали перелески и безвестные деревушки. У переезда — ватага мальчишек в пионерских галстуках, прыгающих как воробьи и что-то возбужденно кричащих. Чуть поодаль — невысокая, плотно сбитая девушка. Вожатая или сельская учительница. Заслоняя глаза рукой от яркого солнца, она пристально вглядывалась в окна поезда, откуда торчали лохматые и веселые студенческие физиономии. Кого она ждет?
А кого он ждет? Подобно Светику, демоническую красавицу, сошедшую со страниц книг начала века? Ромка вообще сторонился хищно красивых и чересчур смелых женщин. Ему еще в детстве понравилась сказка Вересаева о двух художниках, писавших самую красивую женщину мира. Один исходил весь свет и действительно нашел самую-самую красивую. А второй, молодой, просто нарисовал свою возлюбленную. И победил.
Значит, возможно, любовь где-то рядом? Ирочка! При мысли о ней Ромку сладко кольнуло.
Ночью весь вагон проснулся от страшного шума. От купе к купе понеслись волны смеха.
— Это Мишка! Мишка навернулся! Мишка со второй полки...
Постепенно все угомонились, затихли и снова заснули под перестук колес.
Когда утром Светик и Ромка пошли умываться, у купе, где произошел ночной инцидент, собрался народ.
— Что такое? Пропустите, — недовольно сказал Светик.
— Мишку судят! — взвизгнула уже бывшая тут как тут Алка.
— Как судят?
— Общественным судом. Так забавно!
Ребята насторожились. Обязательный конферансье на всех институтских вечерах, автор забавных капустников и редактор институтской стенной газеты, Михаил был всеобщим любимцем. Поэтому представление с его участием, которое разыгрывалось сейчас, обещало быть интересным.
— Слово предоставляется обвинителю, — услышали они басок Андрея.
— Граждане судьи! Дело о выпадении Михаила Прошина со второй полки на пол транссибирского экспресса с сопутствующим падению шумом, превышающим нормы, установленные международным обществом Красного Креста и Красного Полумесяца, следует рассматривать в нескольких аспектах.
— Хорошо излагает, собака, — восхитился Светик. — Кто это?
— Это наш Евгений, — ответил Ромка, через головы заглянувший в купе.
Евгений тем временем продолжал:
— О чем думал преступник, когда летел со второй полки? Следствием установлено, что он вообразил, будто летит с лыжного трамплина. Об этом красноречиво говорят и его слова, сказанные при приземлении: «Опять чертова лыжа сломалась». Думал ли гражданин Прошин о последствиях содеянного? Нет, товарищи, не думал. Он не думал о том, какой пример недисциплинированности и даже бунтарства подает нашей молодежи. Представьте себе, что будет, если каждый начнет падать со второй полки? Полученные физические и психические травмы значительно снизят производительность труда будущих работников полей. И еще одно, не менее серьезное последствие проступка гражданина Прошина — он нарушил международную конвенцию о соблюдении тишины, грубо попрал статью закона о сохранении природы. Может вполне назреть серьезный международный конфликт. Я считаю, что мы должны поступить с преступником по всей строгости. Предлагаю оставить его без обеда, — закончил Евгений свою обвинительную речь.
— Слово подсудимому, — торжественно изрек Андрей.
— Руки сначала развяжите! — запальчиво сказал Мишка.
— Протестую, — живо возразил Евгений. — Он социально опасен.
— Ах, ты так, — возмутился Мишка. — Ну, погоди! Граждане судьи! Я признаю, что упал. Пример, конечно, не достойный. Но я упал тихо, как летучая мышка!
— Ничего себе, мышка! Весь вагон проснулся, — сказал Андрей.
— Я поясняю. Сам шум начался уже потом, когда я вновь карабкался на свою полку. И весь шум происходил от Женьки, который лежал подо мной.
— Как это?
— Дело в том, что я случайно наступил ему на лицо! Он и заорал благим матом, а теперь недостойно мстит!
— Суд постановляет, — торжественно, после минутного перешептывания, произнес Андрей, — признать гражданина Прошина виновным. В порядке наказания конфисковать у вышеупомянутого гражданина все пирожки с мясом и капустой в пользу общественности.
— Обжоры, — с презрением бросил Михаил.
— Кроме того, суд выносит частное определение в адрес поездной бригады: она должна обеспечить пассажиров, едущих на вторых полках, ремнями безопасности.
До обеда Светик где-то пропадал, пришел более угрюмый, чем обычно, наскоро проглотив пару бутербродов с остывшим чаем, залез на свою полку и уткнулся в журнальчик.
Причина его угрюмости выяснилась несколько позже, когда поезд подошел к большой станции. Все заспешили к выходу, чтобы приобрести чего-нибудь у встречавших поезд старушек.
— Пойдем купим малосольных огурчиков, — сказал Ромка.
— Иди, я не пойду, — поворачиваясь к нему спиной, ответил Светик.
— Ты чего? — удивился Ромка, зная прожорливость друга.
— Денег нет, — глухо простонал Светик.
— Как нет? А подъемные?
— Проиграл. В очко. Женьке.
— Ты что? С ума сошел? Играть в карты, да еще с этим жуликом. А ну пойдем, разберемся!
