Добрые люди. Хроника расказачивания - [4]
Однажды за обедом, когда старый Иван Лукич вновь говорил своим сынам о предательстве Тихого Дона и Святой Руси, высказался Михаил:
— Братья, отец во многом прав. Мы совершили ошибку, преступление. Мы бросили фронт, не потерпев ни одного поражения в боях. Мы одеты, обуты, накормлены. Исправно ли мы служили? Нас награждали Георгиевскими крестами. Я получил три. Третий крест мне вручал Пётр Николаевич Краснов, сын донского генерала, сам генерал. За что вручал? Я служил в полковой разведке. Вчера я с товарищами ходил старшим в тыл к немцам и приволок немецкого офицера, а сегодня всех разведчиков, связистов, весь тыл, ставят в строй. Значит, бой будет серьёзный. Вывел нас, две сотни, есаул Пономарёв в лощину, развернул для атаки, а команды нету. Стоим. Я как раз в первом ряду за Пономарёвым. И вдруг впереди нашего строя рвутся снаряды. Был большой недолёт, но один осколок нашёл нашего есаула. Какая-то сила мне говорит: «Михаил Долгов, действуй, а то люди погибнут, и ты погибнешь!» Выскочил я перед строем, поднял коня на дыбы и заорал, как мог громко:
— Сотни! С места галопом за мной! — и выпустил коня. Через минуту пачка мадьярских снарядов кучно упала туда, где мы только что стояли. Да, вишь ты, нас там уже не было. Я не знал, куда вести сотни, но я точно знал, что надо уходить с этого места, иначе — гибель.
Когда мы выскочили из балки на пригорок, я увидел в версте от нас батарею противника. Я разворачиваю сотни правым крылом и тихо, без шума, веду на батарею, а когда осталось до батареи сто саженей, тогда гикнули и свистнули.
Была взята батарея с обозом. Я послал полусотню сопровождать взятую в плен батарею. Немного оглядевшись, я увидел левее сельцо, а там какая-то суматоха. Посмотрел в бинокль, вижу большой австрийский обоз, подвод пятьдесят. Посылаю полусотню через мостик — закрыть выход из села, а со второй полусотней — на броды. Австрийцы и разу по нас не стрельнули.
Слышу, кто-то орёт:
— Михаил, глянь! Смотрю, а в версте на нас идут в атаку два эскадрона мадьяр. Мадьяры шли на нас с одними палашами. Я быстро три пулемёта на мостик и три пулемёта на броды, полусотню в балку. Речушка топкая. Кроме бродов и мостика, переходов через неё нету. Ни одному мадьяру не удалось перейти речку ни по мостику, ни по броду.
Мы взяли австрийский обоз в пятьдесят четыре подводы. Обмундирование из обоза отдали пленным. Они так были рады. Примчался посыльный от командира полка, привёз приказ о назначении сотника Коршунова командиром сводного отряда. Сотник Коршунов поблагодарил меня за смелость, находчивость и обещал сегодня же написать докладную командиру полка. Через пять дней, на полковом смотре, мне генерал Краснов вручил третий крест и присвоил звание «вахмистр», назвал «рядовым генералом» и пообещал послать в школу прапорщиков.
Зачем я это вам рассказываю? Да затем, чтобы вспомнить, как мы старательно служили, берегли казачью честь и ещё для того, чтобы мы все вспомнили, что всем в мире, в том числе и нами, руководит высшая сила — Бог. Как я мог стать самозваным командиром двух сотен? Я до сих пор слышу, как кто-то говорит: «Михаил Долгов, действуй! Иначе погибнут люди, и погибнешь ты». Мы тогда не потеряли ни одного человека. А взяли: пленных около двухсот человек, батарею в девять пушек и много всякого добра.
За время войны я своею рукой не убил ни одного человека. В сабельной атаке отбивался. У особенно прыткого противника шашку выбивал, а самого тупяком шашки по спине вытягивал. Может, поэтому за всю войну ни разу ранен не был? Пули кокарды с фуражки и папахи сбивали, а голову не тронули.
Снаряд взорвался под моим конём, коня разорвал на шматки, на мне же — ни царапины. Взрывной волной подняло нас с конём сажени на три, я упал и — головой об землю. Три дня погудело в голове, а всё ж вот он я, живой, перед вами.
Однажды, после боя, когда наша сотня потеряла двоих убитыми и двоих ранеными, командир нашего взвода хорунжий Латышев, вольноопределяющийся, говорил:
— Надо кончать войну. Генералы и атаманы будут воевать до последнего солдата, до последнего казака, а у нас семьи, дети. Поля зарастают. Хлеб не сеем, впереди голод. Надо идти домой.
Я спросил тогда у него:
— Мы бросим фронт, а немцы пойдут занимать наши города и сёла?
Латышев ответил:
— Надо договориться с немцами. Бросать фронт будем одновременно.
После такой беседы у меня желание бросить фронт не выходило из ума. Служить стал небрежно. От выполнения заданий отлынивал. Помощником командира взвода был у нас Попов Серафим Гордеевич. Он доказывал обратное, говорил так, как говорит наш отец. Но мне не хотелось его слушать. У меня одна мысль была: «Долой войну! Домой!» Будто злой дух вселился. Хорунжий Латышев был в бою убит пулей в затылок. Убили свои же, кому его речи не по душе были. Дали нам другого хорунжего, тоже оказался вольноопределяющийся. Этот уже открыто агитировал за оставление фронта.
Глава третья
Атаман станицы Прихопёрской Краснов Филипп Филиппович — дальний родственник казачьему дворянину станицы Прихопёрской Краснову Митрофану Петровичу, заслужившиму дворянское звание в 1812 году, в войне против Наполеона, несколько раз собирал сходы казаков. Приходили одни старики, ничего не решив, — уходили. Казаки-дезертиры на сходы не шли. Стыдно было глядеть в глаза добрым людям. Давно они поняли, что обмишурились, не на ту стёжку встали. Но найти выход не могли. Помог случай. За три дня до Рождества Христова к дому станичного атамана подошли сани. Из тёплых саней вышел офицер и быстрым шагом пошёл в дом. В дверях столкнулся с хозяином, отрекомендовался:
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.