Добрые феечки Нью-Йорка - [24]

— Подайте, сколько сможете…

Керри достала мелочь, протянула ее нищему, извинилась, что открытки с картинами Боттичелли закончились, и стала всматриваться в даль. В этот момент откуда-то сверху буквально в нескольких дюймах от нее рухнул цветочный горшок.

Керри затрясло.

— Мораг, нельзя ли что-нибудь с этим сделать?

— Есть только один способ. Я должна совершить какой-то невероятно хороший поступок. Только тогда карма исправится.

Они огляделись по сторонам в поисках материала для хорошего поступка, но ничего вдохновляющего не увидели.

— Надо просто выждать, — прошептала Мораг. — Будем надеяться, что возможность подвернется прежде, чем со мной случится что-нибудь ужасное.

Выходя из театра, Динни с Хизер встретили Кэла, который держал огромную охапку цветов. Кэл приветливо кивнул Динни.

— Придешь смотреть «Сон в летнюю ночь»?

— Идиотская фейская дурь, — злобно откликнулся Динни. — И нельзя ли поменьше шуметь на репетициях?

— Это кто? — спросила Хизер, которая сопровождала Динни в походе за пивом.

— Кэл. Трепло, гусь из местного театра. Того, что внизу. Вбил себе в голову: поставить спектакль, чтоб самому всю музыку на гитаре сыграть. Полная фигня, короче. Просто хочет знакомиться с молоденькими актрисками и трахать их.

Магента проснулась и почуяла опасность.

— Вон она! — закричала Мораг.

Магента нырнула в здание с флагом.

Керри и Мораг поспешили следом, но в здании, оказавшемся небольшой галереей, было очень людно, они продвигались с трудом и жертвы своей нигде не видели.

Здесь проходила благотворительная акция — местные художники выставили свои работы, а поэты читали стихи. Задумывалось все как развлечение, но из-за страшной жары праздник, похоже, превратился в настоящую пытку.

Застряв в толпе, Керри и Мораг только и могли, что вытягивать шеи и смотреть по сторонам.

На сцену поднялась молодая рыжеволосая женщина.

— Я ее знаю, — прошептала Керри.

Это была подруга Керри, Гейл. Она собиралась читать свои стихи.

К сожалению, к этому моменту уже никто ничего не слушал — все только изнывали от жары и размышляли, не пойти ли восвояси.

— Боже мой, — пробормотала Керри. — Все уже так ошалели от духоты и толчеи, что Гейл никто и не услышит, а у нее же прекрасные стихи.

Как и предсказывала Керри, Гейл почти никто не слушал. Было так тяжко, что ни стихи, ни что бы то ни было еще слушать было невозможно. Самый подходящий момент чтобы выправить карму, подумала Мораг. Она достала скрипку и едва слышно заиграла. Эффект был потрясающий. Слушателей загипнотизировали слова Гейл и волшебная музыка. Все замерли и обратились в слух.

Когда Гейл стала читать грустные стихи, Мораг заиграла похоронную песнь, и слушатели еле сдерживали подступавшие слезы. Гейл читала гневные стихи о застройщиках, которые недавно объявились в их районе и вытесняли бедноту, и Мораг играла волнующий стратспей. К концу стихотворения аудитория уже была готова штурмовать офис застройщиков и выгонять их с позором. В конце Гейл прочла стихи о любви, и Мораг сыграла песню «Любовь, как роза, роза красная» — и каждый в толпе почувствовал, что в кого-то очень сильно влюблен, и что все будет хорошо.

Когда она кончила читать, публика буквально взорвалась аплодисментами. Гейл улыбалась. Такой успех! Мораг тоже улыбалась. Этот добрый поступок наверняка исправил ее карму.

— Вон она, — закричала Керри, углядев Магенту, и рванула вперед. Мораг хотела было кинуться за ней, но стоявший рядом человек хлопал так неистово, что выбил у нее из рук скрипку. Для него скрипка была невидимой, и он на нее наступил.

Керри настигла Магенту у самого выхода и, проведя атаку по всем фронтам, силой завладела своим цветком. Дома она поместила его, гордость всей коллекции, на прежнее место. Теперь она была счастлива, зато Мораг — безутешна.

Они смотрели на разбитую скрипку.

— Это худший день в моей жизни, — сказала Мораг.

ДВЕНАДЦАТЬ

Спиро, предводитель белок, перестал грызть орех и посмотрел на Мейв.

— Ты почему такая грустная?

— Я скучаю по Ирландии, — ответила та, и Падриг согласно кивнул. Они глубоко сожалели о том дне, когда из чистого любопытства запрыгнули на паром, шедший в Англию.

— А вы почему грустите, Лепесток и Тюльпанка?

— Мы боимся, что отец найдет нас даже тут и заставит вернуться, — ответили они.

— А он знает, как сесть на аэробус?

— Магрис все знает, — сказал Браннок, размышляя, как бы убить Магриса.

Вдалеке бегуны, тяжело дыша, трусцой огибали парк.

— Сыграйте на своих инструментах, — попросил Спиро. — С тех пор, как вы появились, в парке стало намного спокойнее. Сыграйте, а я покажу вам, где растут самые большие грибы по эту сторону Атлантического океана.

И в Центральном парке заиграли феи, а звери и люди слушали, замерев. Затихло радио, смолкли детские крики… Бегуны и велосипедисты остановились, бейсбольные мячи опустились на землю. Все, кто слышал эту музыку, вернулись домой в хорошем настроении и пребывали в нем до конца дня. Никто не дрался и не ругался, не совершалось ни одного преступления, пока феи парка играли.

А в Корнуолле все было совсем не так мирно.

— Я не могу допустить, чтобы мои дети были в бегах, — говорил король Тала. — Это на руку мятежникам.