Добрые феечки Нью-Йорка - [18]

— Их не шантажировала фея, чтобы они выступили и сделались посмешищем.

Хизер пришлось признать, что, вероятнее всего, так оно и есть.

— Но я могу загладить свою вину. У меня есть деньги на квартиру, — с этими словами она достала из споррана пачку плотно свернутых долларов и протянула их Динни.

Он молча принял деньги. Даже отмена выселения не смогла обрадовать его после того позора, который он испытал.

— Где взяла? — спросил он, когда они оказались дома.

— Наколдовала, — соврала Хизер.

Динни включил телевизор.

— Я буду лизать твою задницу, а ты можешь трахать мою, — мурлыкала обнаженная женщина с длинными темными волосами, стоя на коленях у тахты. — Всего двенадцать долларов за три минуты.

— Я не совсем понимаю, — сказала Хизер, пытаясь завязать разговор. — Это как-то связано с розовыми теплыми, сочными юными дырочками?

Динни ничего не ответил.

Итальянские феи направились домой.

— Она отдала ему краденые деньги.

— Что это значит? Кто она такая?

Итальянские феи этого не знали. До них дошли слухи о каких-то беспорядках у китайских фей, живших неподалеку, и теперь они гадали, имеют ли к этому отношение китайцы. Уже давно никаких контактов с ними не было, но недоверие, зародившееся когда-то в старину, оставалось.

Как бы то ни было, а итальянским феям совсем не понравилось, что какая-то незнакомая феечка нагло проникла в итальянский банк, вскрыла хроанилище и вынесла полный спорран денег.

ДЕСЯТЬ

Керри и Мораг безуспешно пытались разыскать в Нижнем Ист-Сайде злополучный мак. После того, как Кэл преступным образом вынес его из квартиры Керри, а потом оставил в театре, цветок исчез.

Мораг попыталась было поднять настроение Керри разучиванием гитарной партии классической песни Джонни Тандерса «Рожден, чтоб терять», но ни сердце, ни пальцы Керри к этому не лежали. Она могла только пить пиво.

Отказ Динни играть на скрипке чрезвычайно обеспокоил Хизер. Если ей не удастся его обучить, она станет посмешищем в глазах Мораг, а этого Хизер не перенести. Она и так дрожала от мысли, что противнику может стать известно о поражении в ирландском баре.

«И зачем я только похвалялась перед чертовой Макинтошихой, что смогу научить эту бездарность играть на скрипке! Это меня его скрипка околдовала. У нее поразительное звучание! Но на этого тупицу я поставила честь клана».

— Давай, Динни. Надо учиться.

— Нет.

— Если ты не будешь учиться, Мораг Макферсон засмеет меня и весь клан Макинтошей, — вскричала Хизер, выходя из себя.

— Ага, — сказал Динни. — Так вот почему тебе так хотелось меня обучить! Как же я сразу не догадался, что должна быть и тайная причина. Так знай же: мне глубоко наплевать и на Макинтошей, и на Макферсонов.

Хизер проглотила это оскорбление и заговорила сладким голосом. Она молила, уговаривала, упрашивала, заклинала, подлизывалась, умасливала, и в конце концов воззвала к его тщеславию, сообщив, что со скрипкой под подбородком он выглядит видным мужчиной.

— Правда?

Хизер закивала.

— Очень привлекательным.

Динни расплылся в улыбке и Хизер поняла, что нащупала слабое место. Больше всего на свете Динни мечтал быть привлекательным.

— Я совершенно уверена, — продолжала она, — что если ты разучишь еще парочку мелодий и снова пойдешь в тот клуб, тебя тут же облепят ирландские девчонки. Даже на той неделе я заметила, что некоторые на тебя посматривали.

Динни взял скрипку.

«Я превзошла самое себя, — подумала Хизер. — Я заставила его полюбить скрипку». Она довольно поскакала вниз по лестнице, направляясь прямехонько в бар. На ступеньках стоял Кэл — он разговаривал с какой-то девушкой.

— Из тебя выйдет замечательная Титания, — говорил он. — Приходи на прослушивание. Тебе понравится. Ты станешь Королевой Фей, а сцена будет завалена цветами.

От упоминания цветов Хизер вспомнила о бывшей подруге. В Шотландии они обе очень дружили с цветами. Она решила слетать через дорогу и посмотреть, чем занимается Мораг.

А через дорогу Мораг и Керри слушали старые записи Лидии Ланч[11] и пили пиво. Керри рассказала Мораг о своем детстве в штате Мэн, о родителях, которые умерли, когда она была еще совсем юной, и не оставили ей в наследство ничего, кроме большой медицинской страховки, которая оказалась очень кстати.

— И с тех пор у меня нет денег. Я пыталась зарабатывать искусством здесь, в Нью-Йорке, но безуспешно. Это ужасно обескураживает.

Последним художественным проектом Керри был заказ каких-то друзей Кэла: они просили ее оформить обложку к альбому, который выпускали на свои деньги.

— Я нарисовала прекрасную женщину по мотивам Венеры Боттичелли — кстати, она похожа на меня, — лежащую на постели из розовых лепестков. Вышло чудесно, но музыканты сказали, что такая обложка не сочетается с названием альбома.

— А как он назывался?

— «Жарь, еби и убивай». Мерзкая пластинка.

Это было последнее коммерческое предприятие Керри. С тех пор она жила практически без денег. Теперь Мораг помогала Керри воровать товары с полок, таскать деньги из касс, чтобы платить за квартиру, и жизнь стала немного легче.

— Скажи, Мораг, ну где мне найти красно-желто-оранжевый валлийский мак? Без этого мака кельтский алфавит будет неполным, а он должен быть полным, если я собираюсь победить Кэла на конкурсе.