Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - [71]
Судя по всему, далее американцы обратились к полякам. В середине октября польское правительство в изгнании направило в Варшаву срочный запрос с требованием предоставить последние данные о массовых убийствах евреев. Именно в этот момент лидеру подполья Ровецкому стоило бы раскрыть все, что ему было известно об Аушвице. Присланный Витольдом курьер Станислав Ястер доставил отчет об отравлении евреев в газовых камерах Биркенау в середине августа, донесение Стащека о гибели 35 000 евреев также было получено и подготовлено к отправке. И все же Ровецкий молчал об убийствах в Аушвице. Он упомянул о лагере в сообщении Сикорскому от 3 октября, но представил Аушвиц и другие концентрационные лагеря как места, где «осуществляется политика уничтожения поляков»[615].
Непонятно, почему Ровецкий не подчеркнул тот факт, что нацисты превратили Аушвиц в лагерь смерти для евреев. Безусловно, руководитель варшавского подполья был глубоко разочарован отсутствием реакции на его усилия по привлечению внимания к преступлениям нацистов. «Весь мир молчит, в то время как [мы] оказались свидетелями молниеносных массовых убийств миллионов человек», — отмечал он в письме, отправленном в Лондон в сентябре. Возможно, Ровецкий решил, что, поскольку Запад явно не интересуют проблемы евреев, ему стоит сделать упор на бедственном положении этнических поляков, которые могут стать следующей мишенью нацистов. Не исключено и то, что Ровецкий не хотел злить ультранационалистов, которые считали Аушвиц символом польских (другими словами, христианских) страданий[616].
Расследование американцев затянулось, а между тем 20 ноября появились неопровержимые доказательства того, что нацисты используют Аушвиц как лагерь смерти — причем это заслуга отнюдь не британских, американских или польских спецслужб, которые собирали доклады Витольда, а небольшой сионистской организации под названием Еврейское агентство. Ее офис в Иерусалиме получил показания 114 палестинских подданных, 69 из которых были евреями. Нацисты выпустили этих людей в рамках соглашения об обмене заключенными. В числе свидетелей была женщина из польского города Сосновца. Она сообщила о существовании в Аушвице трех крематориев, где сжигают тела отравленных газом евреев. Ее показания попали к корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» в Лондоне, и он написал небольшую статью, которая была опубликована 25 ноября на странице номер 10 под заголовком «Подробности, дошедшие до Палестины». Правда, об Аушвице упоминалось всего лишь в одном предложении: «Представленная здесь информация о методах, с помощью которых немцы в Польше уничтожают евреев, включает сведения о целых составах, заполненных взрослыми и детьми, идущих в большие крематории в Освенциме [sic], недалеко от Кракова»[617].
Это было первое упоминание об Аушвице как о лагере смерти в западных СМИ. Тем не менее никакой реакции не последовало. В тот же день в Вашингтоне проходила пресс-конференция раввина Вайза, и все внимание было приковано только к этому мероприятию. Государственный департамент США закончил свое расследование и разрешил Вайзу обнародовать информацию Шульте о планах Гитлера по уничтожению евреев. Вайз сообщил, что погибли уже два миллиона человек[618].
Заявление Вайза не осталось незамеченным. Восьмого декабря Вайз и еще трое раввинов были приглашены в Овальный кабинет. Президент Рузвельт сидел за огромным заваленным бумагами столом и курил. Он был настроен весьма дружелюбно и согласился выслушать раввинов. Вайз зачитал подготовленный доклад и вручил президенту подробный отчет о массовых убийствах, где вскользь упоминался и Аушвиц. Впрочем, такие подробности Рузвельта не заинтересовали[619].
«Правительству США прекрасно известно большинство тех фактов, которые вы только что довели до нашего сведения», — сказал президент собравшимся в Овальном кабинете. Он объяснил, что делать официальное заявление еще слишком рано, и принялся размышлять вслух, насколько эффективным оно может быть. Рузвельт умолчал о том, что опасается всплеска антисемитских настроений, который могут спровоцировать истории о страданиях евреев. Среди высокопоставленных сотрудников администрации президента были евреи, и нацисты уже неоднократно заявляли, что Рузвельт заодно с евреями. Менее чем через полчаса еврейской делегации вежливо указали на дверь[620].
Нацисты продолжали убивать людей, масштаб их зверств увеличивался, и Сикорский должен был в очередной раз попытаться заставить США и Великобританию действовать. Воспользовавшись интересом общественности к информации Шульте, он обратился к союзникам с просьбой сделать совместное официальное заявление и осудить преступления нацистов. Второго декабря министр иностранных дел Польши Эдвард Рачинский встретился со своим британским коллегой Антони Иденом. Поляки предлагали созвать конференцию по вопросу проводимого нацистами геноцида[621].
Поначалу Иден был настроен скептически. Один из его заместителей писал, что поляки «всегда рады возможности, во-первых, устроить сенсацию за счет союзников и, во-вторых, показать, что они не антисемиты». Однако давление со стороны еврейских организаций, трудные дискуссии в парламенте и сообщения о преступлениях нацистов, регулярно поступавшие от польского правительства и из других источников, заставили мистера Идена переосмыслить свое в́дение ситуации. Правительство Великобритании попадет в «крайне неловкое положение», если информация о зверствах нацистов окажется правдивой, а британские власти никак не вмешались, заметил один чиновник. Иден надеялся, что, сделав такое заявление, он закроет этот вопрос и не будет к нему возвращаться, пока война не закончится
