Добровольцы - [45]
Днем заседали у генерала (начальника школы). Решили, что занятия продолжатся еще одну неделю, а в четверг будет экзамен. После окончания курса я еще должен остаться в школе две недели, а это мне совсем не улыбается, главным образом из-за практикующейся там выдачи продуктов на руки. Я ничего сам варить не умею и вряд ли когда-нибудь научусь. С другой стороны, если предложат остаться в школе еще на один курс, я попаду в неловкое положение. В батарее, вероятно, будут недовольны.
3 июля. Днем был у Е. в санатории. Там устроили концерт капеллы. Были Кутепов, Штефон, «американский дядюшка» и много нарядных дам. Каждый раз, как бываю у Е., сердце сжимается, глядя на больных юнкеров. Их, бедняг, полна санатория. Молодые, иногда полудетские лица, под распахнутыми халатами исхудавшее загорелое тело и у некоторых предательский румянец на щеках. Так или иначе, но кандидаты в могилу. Е. храбрится, все уверяет, что выздоровел, – кажется, характерная для туберкулезных черта. Трудно выздороветь, когда питание совсем слабое, хотя и считается «усиленным» по сравнению с лагерным пайком.
Е. рассказал мне некоторые подробности о причине придания суду и расстрела Щеглова. Он действительно вел разговоры явно провокационного характера. Уверял, например, что Врангель в Константинополе торгует вином и т. д. Словом, с точки зрения интересов дела расстрел его, видимо, обоснован.
У штаба Корпуса вывешен новый приказ – результаты смотра учебных команд кавалерии и артиллерии. Приказ написан хорошо. Кутепов ставит в упрек начальникам, что преимущественное внимание обращено на внешнюю сторону дела.
Мне понравилось определение нашего Корпуса как «единственного и последнего кадра будущей русской армии».
4 июля. Сенсационная новость относительно ареста советских представителей в Константинополе и Лондоне, о которой говорили еще вчера, оказалась, против обыкновения, не уткой. Сегодня уже есть об этом официальное сообщение в «Информационном листке» [89]. Оно произвело очень сильное впечатление уже потому, что явилось для нас полной неожиданностью. День у меня сегодня был занят целиком. После двух часов лекций читал в библиотеке «Origin of Species» Дарвина. Против ожидания, читать легко. В течение часа я одолел около двадцати страниц (без словаря) и все понял. Вообще, я решил снова подзаняться английским языком – разговорная речь без практики быстро забывается, если хорошенько сразу не усвоить. Хожу через день на курсы иностранных языков Всероссийского земского союза. Нас в «старшей» группе всего 5–6 человек. Преподаватель – старичок подпоручик граф Дмитриев-Мамонов. Ему 56 лет, и он симпатичный, очень светский и обязательный человек. Уроки проходят весело. Жаль только, что он слишком много говорит по-русски. Вечером сидел за кулисами и слушал «У.Г.». Как всегда, умно и красиво говорил Савченко. Шевляков прочел очень хорошо написанный фельетон «Творимая Легенда» (о Врангеле). Интересно, что Резниченко еле удалось уломать, чтобы он разрешил читать этот фельетон – он находил его тенденциозным, говорил о борьбе, которую ведет генерал Врангель с общественностью и т. д. Положение создалось странное. Штакор нам доверяет в полной мере, а контролирует нас совершенно штатский человек, когда-то, правда, бывший гвардейским офицером.
Поздно вечером сидел опять у Е. в санатории. Много смеялись, вспоминая разные фазисы наших отношений с французами. Сейчас в особенности интересное положение. Мы крепки как никогда, сидим на чужой территории, не имея ни денег, ни собственных запасов, а разговариваем с великими державами языком победителей. Остроумную фразу сказал Кутепов в Техническом полку: «Без дисциплины вы и мотора не соберете».
5 июля. Стоят прекрасные жаркие дни. Вечера довольно свежие, как, впрочем, всюду на юге. По крайней мере, в Румынии (в 1917 г.) после сорокаградусной жары ночью бывало градусов 16 по Реомюру. Мы все так привыкли за последние годы войны к жаркой погоде, что +480 °Р (+600 °C), как было на днях, никого особенно не пугают. В лагере в палатках (особенно в тех, где внутренний слой белой материи-подкладки снят) действительно очень душно. Все ходят в пижамах, а иногда, в пределах своей палатки, в одних трусиках.
Гулял сегодня в поле и наблюдал турецкие работы. Делают они, на первый взгляд, нечто совсем непонятное. Пара здоровенных, упитанных быков какого-то совсем не русского типа припряжена к толстой доске вроде салазок. На ней сидит баба, и быки возят ее по кругу. Оказывается, на земле насыпан толстый слой сухих бобов и их таким образом молотят. Рядом отдыхает пара маленьких, тоже раскормленных осликов очень симпатичного вида. Окрестности Галлиполи уже потеряли свою привлекательность. Трава почти такая же желтая, как была зимой. Хлеб почти повсюду убран. Цветы отцвели. Только кое-где попадаются ярко-красные маки. В Малой Азии зеленеют виноградники. По вечерам одуряюще пахнет в некоторых садиках жасмин. Багрово-красными цветами усеяны гранаты. Возле квартиры С.М. Шевлякова какое-то неведомое дерево, вроде акации, покрылось маленькими люстрами странных хвостатых цветов. В садиках Галлиполи мало знакомых русскому (даже южнорусскому) глазу деревьев. Все больше гранаты, инжир со своими темными лапчатыми листьями, миндаль, айва, кое-где – лавры, азалии, олеандры и мирты. Турецкие могилы (я уже начинаю сомневаться, могилы ли это) возле родных домов по-прежнему мне очень нравятся, в особенности маленькая могилка около дома Кутепова.
