Доброе племя индейцев Сиу - [16]

Все сидели в беседке и спорили: кто о званиях, кто о том, должны все подчиняться командиру или нет. А о деле хоть бы слово кто сказал. Если не считать Сени — он ведь первый спросил, что он должен совершить.

Никита с трудом добился, чтобы его послушали.

— Вчера Генка — ну, этот, здоровый, — тополек чуть не сломал. Тот, что возле доминошного стола. Прислонился к нему и давай раскачиваться. Я говорю: дерево ведь, чего ты, Генка, его ломаешь? А он еще сильнее раскачивается. Я ему говорю: жалко ведь дерева, оно ведь живое! А он мне: будь оно живое, крикнуло бы. И раскачивается. Если б тетя Вера его мокрым полотенцем не огрела, сломал бы тополек — до самой земли уже сгибал. Он ей кричит: все равно сломаю! А она ему: я, говорит, если увижу, что сломано, домой к тебе приду и в ЖЭК заявлю — как штрафанут отца на десятку, другую, да как всыплет он тебе, узнаешь, почем нынче деревья ломать. Ну, Генка замолчал. Кто-то тоже хотел покачаться, так он ему как даст по шее — на него ведь могут свалить…

— Может, и его к нам взять? — вслух подумал Славик.

— Он не захочет. Он тогда злой был, разгоню, говорит, весь ваш патруль, если на глаза попадется.

— Тогда не будем его брать, — решил Витя.

— Всех он не разгонит, — сказал Жора, — Я ему под ноги брошусь, а вы его повалите, и все. Вот ты же, Славик, сильный, ты сразу на него.

— Я-то сильный, — сказал Славик, — а кто еще со мной?

— Никита — он же командир, — сказал Витя.

— Ха — командир! — сказал Славик. — Генка его одной рукой…

— Да, командир, — сказал Никита. — А тебе завидно. Сначала сам придумай патруль!

— И придумаю, — сказал Славик. — Хоть сейчас.

Чуть не рассорились. Жора сказал дело:

— Чего вы про Генку, когда растения договорились охранять!

Вот таким разговором начал свою деятельность в нашем дворе зеленый патруль, который Никита скоро все же переименовал в команду — может быть, помня Тимура…

Патруль был ото всех остальных тайной. Хотя бы потому, что у всех были высокие воинские звания. Да и вообще, когда тайна, интереснее. Вот ты идешь, тебя все видят, все думают, что ты обыкновенный, и никто не знает, кто ты на самом деле, не знает, что, у тебя есть тайна.

Однажды тайну чуть не раскрыли.

У ореха, что между вторым и четвертым домом, одна ветка росла низко. На нее вечером девчонки усаживаются. Попеть. Орех, конечно, растет, но и девчонки тоже растут. И вот они стали тяжелее в два раза, а все еще на ветку усаживаются. Втроем-вчетвером. Ветка под ними гнется, скоро треснет и обломится. А девчонкам до ветки дела нет. Им бы только попеть-погрустить, а на чем сидеть, им все равно.

Подошли к ним Никита, Славик и Витя. Витя говорит:

— Ветку можете сломать. Еще и раскачиваются, Слезьте!

А девчонки ему:

— Подумаешь, какой защитник природы нашелся! — и качаются. Только петь перестали.

Витя тогда:

— Да, защитник. А вам дерева не жалко.

А девчонки:

— Ничего ему не будет, твоему дереву. Отстань. Подумаешь, какой сознательный.

Тогда Никита говорит:

— Ты, Наташка, ведь толстая. И ты, Светка, вон какая. Ветка, смотрите, уже до земли достает. Вы лучше слезьте…

— Сам ты толстый! — закричали хором девчонки, хотя худее Никиты во дворе не было. — Ветки ему жалко! Ты, может, дворник? Или управдом?

— Он командир, — вдруг сказал Славик. — Его все слушаются…

— Видали мы таких командиров! — опять закричали девчонки. — Вот мы скажем маме, что вы к нам пристаете!

Кончилось тем, что патруль подошел к девчонкам сзади и столкнул их с ветки. Было, конечно, много визгу и другого шума и угроз в темноте и слез даже, но на ветку в этот вечер девчонок больше не пустили.

— Ты чего выдаешь, что я командир? — спросил Славика Никита, когда девчонки ушли жаловаться. — Это ведь тайна.

— Тайна! Тоже мне тайна! — сказал Славик. — Зеленый патруль — тайна!

— Так ведь договорились! Вить, договорились?

— Ну да, договорились, — подтвердил Витя. — Чего ты, Славик?

— Разрешите извиниться, товарищ старший лейтенант, — ехидничал Славик, — разрешив удалиться, товарищ командир?

— Ты же сам, — заикаясь от волнения, закричал Никита, — ты же тоже командир! Тоже ведь! Когда меня нет!

— Очень мне нужно! — ответил Славик. — И вообще, если хотите знать, плевал я на ваш патруль. Связался с мелюзгой! Может, мне получше во сто раз кое-что предлагали.

— Что ж ты не пошел? — спросил Витя.

— Это уже мое дело, — хорохорился Славик, — мое, понятно?

…И чего он так, Славик?

А в другой раз было все хорошо.

Собрались, как и договорились, в 11 часов дня. Никто не опоздал. Все были в пилотках. Никита построил команду и повел к двум американским кленам, на которых появилась американская бабочка (про бабочку ему сказала мама: если хочешь узнать, какая она, иди туда-то и туда-то).

Пришли, Никита сразу нашел ветки, густо опутанные паутиной, и распорядился всем лезть на дерево и сам полез первым. Карапузо на дерево влезть не смог, как его ни подсаживали Витя с Жорой, и он пожелал остаться в засаде.

Стали ломать больные ветки и бросать вниз. А тут кто-то внизу как закричит:

— А ну слезьте с дерева! Ветки, смотрите-ка, ломают!

Глянули — а там какой-то дядька стоит, задрав голову, лицо красное.

— Слазьте, — кричит, — сию минуту, а то я как заберусь наверх, худо вам будет!