Добро наказуемо - [7]

— Всё, шеф, уходим, — заявил Фимка, — ошибочка вышла. Сеня мой лучший друг детства. Извини, Сеня, мы уходим и больше не придём.

Ауфвидерзейн, как говорят французы.

Незваные гости вышли, не закрыв за собой дверь. Когда это сделал Семён, Григорьев, ещё не отошедший от испуга, изумления и молниеносной развязки только и мог сказать:

— Ну и друзья у тебя, Сеня.

— Да какой он мне друг, жили в одном дворе, а так я его годами не вижу. Э, стоп! С полгода назад я его видел возле автомагазина в толпе играющих в напёрстки. Я ещё удивился, что он два раза выиграл.

Теперь я всё понял. Он там играл подставного. Ведь эта игра для ведущего беспроигрышная. Хотите, покажу. Только я ещё плохо умею.

Надо три коробочки. Жаль нету. Покажу в другой раз. Меня этому в армии кореш научил. Он у нас поначалу у всех выигрывал, а потом когда узнали, что он фокусник, заставили показать.

— Так зачем тебе наш кооператив? — уже смеясь спросил Григорьев, — ты за день на улице заработаешь больше, чем здесь за месяц.

— За кого Вы меня имеете? Я одессит, но не жулик и не жлоб.

— Ладно закончили. Хорошо, что хорошо кончается.

— Если кончается, — как всегда засомневалась Лида.

— А ты не каркай. Давайте работать.

Когда рэкетиры шли от конторы, за ними плёлся прихрамывая их охранник. Шеф, как назвал его Ефим, остановился и обратился к нему:

— В твоих услугах, Муму, нет. Паниковский, мы больше не нуждаемся. Пшёл вон, говно!

— А что я, шеф? Я не ожидал, что он приёмы знает.

— Должен был знать и ожидать. И что б я тебя больше не видел!

Шеф и Соколов зашли за угол, где их ожидала новенькая «шестёрка» с водителем. Шеф сел с ним рядом, а Соколов устроился на заднее сидение. Когда машина тронулась, шеф не поворачивая головы обратился к Ефиму:

— А теперь слушай ты, пидор! Я тебе поручил найти подходящую фирму, а ты что нашёл?

— За их продукцией очередь на месяц вперёд стоит, и деньги к ним рекой текут, не мог же я знать, что Сенька здесь работает.

— Обязан знать. Ты должен знать о фирме, которой занялся, всё, а у тебя уже второй прокол. А если ты так на ментов нас выведешь? Я тебя разотру по асфальту, ты понял?

— Понял, шеф понял, — торопливо заверил Фимка, чтобы прекратить скорее неприятный разговор.

Водитель, пожилой мужчина с татуировкой на обеих руках спросил:

— Куда, шеф?

— В «Аркадию», и поедешь привезёшь Зойку м Марину. А тебе кого? — обернулся он к Ефиму?

— Люську-толстушку.

— А где я её найду? — спросил водитель.

— Если нет дома, у «Украины», где всегда блядво толчётся.

— Когда привезёшь тёлок, поедешь за Дрыном, подежурите сегодня с ним вместо Муму, — распорядился шеф, и они с Ефимом вышли у гостиницы "Аркадия".

Эту гостиницу шеф облюбовал давно. Все, от уборщиц до директора здоровались с ним и заискивающе улыбались Даже отделение милиции, обслуживающее этот район, благосклонно к нему относилось. Шеф умел благодарить за услуги!

В гостинице был ресторан, при котором ещё можно разместить небольшие компании по двум комнатам, и всегда был забронирован 520 номер — двухкомнатный люкс, где после излияний можно было отдохнуть и предаваться оргиям.

Шеф и Ефим зашли в небольшую, на десять человек комнату, в которой кроме стола и стульев стоял музыкальный центр, телевизор, шкаф с дорогой посудой, холодильник с напиткам и большой диван с белыми чехлами.

Шеф сделал большой заказ и распорядился еду для шофёра и охранника отнести в машину. Завтрак по звонку принести утром в 520-й номер.

Пока никого не было шеф выговаривал Соколову:

— Я бы тебя давно выгнал, а быстрее избавился бы от тебя, ты слишком много знаешь. Но у тебя такое лицо, что вызывает доверие, и глупые глаза, по которым ничего нельзя понять. Я сначала думал, что ты умён. А ты дурак дураком. Есть у тебя одно хорошее качество, это, что ты ни хрена не умеешь, и будешь держаться меня до тех пор, пока я тебя кормлю. Ну и ещё ты страшный трус и будешь делать всё, что я прикажу.

Ефим смотрел преданно в рот шефу и улыбался. Шеф уже много раз грозился его выгнать, но Соколов понимал, что не так легко найти ему замену.

Когда привезли «тёлок», они внесли с собой шум, разговоры. Никто не знал настоящего имени и фамилии шефа, а «тёлки» называли его Юрочка. Он пользовался разными паспортами, в которые вклеивались его фотографии. О себе он говорил, что закончил юридический факультет университета, что могло быть правдой, так как у него была правильная речь, иногда называл статьи уголовного кодекса и даже приводил латинские выражения. Ефим догадывался, что этим премудростям можно научиться и в лагере, или тюрьме, но у шефа на теле не было ни одной наколки, что в преступном мире бывает довольно редко. Ведь это, как правило, визитная карточка от карманника до вора в законе.

Прибывшие женщины были совершенно разные внешне и различались характерами.

Ефим имел патологический вкус по отношению к женщинам и выбирал, когда был выбор, безобразно толстых. Всё остальное значения не имело, ни интеллект, ни черты лица, ничего! Главное — объём. Над ним за это посмеивались, но он отшучивался: "Визьмеш в руки, маеш вещь".

Вот и сейчас Люська, трёхрублёвая проститутка, которую редко снимали с панели у гостиницы «Украина» любители сала под женской шкурой, натянутой как барабан, сидела рядом с Ефимом и целовала его в губы, приговаривая: