Добей лежачего - [5]

Когда третий год подходил к концу, кто-то пропечатал в местной газетёнке, что он завёл шашни с женой физиотерапевта. На Джимми вылили ведро помоев: вы сами знаете, что газетчики могут сделать с человеком, оказавшимся в подобной передряге. Место он потерял, миссис Листер решила, что настал её час, — трудное это было времечко. Год он не занимался футболом — так, подрабатывал в школьной команде, чтоб совсем уж не расхолаживаться; подумывал уехать в дальние страны и целый год не покупал себе новой рубашки. Когда ему позвонили от Мелвина Проссера, он впадал в расстройство от любого пустяка. Он не знал, кого благодарить, и потому благодарил Мелвина Проссера, кем бы он ни был.

Проблема «Атлетика» состояла в том, что это была одна из наименее избалованных успехом команд в городе Лондоне. В середине тридцатых они дошли до полуфинала кубка, год продержались в Первой лиге, о чём напоминала пара пожелтевших серебряных безделушек в зале заседаний; но год на год не приходится, а команда явно была не из тех, кто горы ворочает. Правление решило поставить во главе себя Мелвина Проссера (или, скорее, его чековую книжку); новоиспечённый председатель правления решил призвать Джимми.

На этот раз Джимми решил подать товар лицом. Внешний вид — не панацея, но нельзя им пренебрегать. Взять хотя бы покупку легионера: совсем не обязательно, что иностранец будет играть лучше шотландца, который к тому же обойдётся дешевле, но Франтоватый Француз или Галантный Голландец непременно привлекут внимание местной прессы, и публика придёт взглянуть на них хотя бы из чистого любопытства. Вот так же и с тренерами. Не в обиду будь сказано, но всем им присуща какая-то расхристанность. Ну уж на этот раз, обещал он себе, он будет держаться подальше от жены физиотерапевта, какой бы аппетитной она ни была.

Одевался он тщательно: синий двубортный пиджак, полосатая рубашка, алый галстук, серые брюки, белые туфли. Этакий облысевший Роберт Редфорд, подумалось ему. А уж белые туфли он носил даже в дождливую погоду. Он колебался, не надеть ли ещё шляпу, но время шляп для него миновало, а лысая голова сама по себе смотрелась очень многозначительно. Достаточно и белых туфель. С прессой он сразу поладил: с ним всегда можно было пообщаться, в первую неделю после назначения он был почётным гостем на открытии нескольких магазинов, а местная газетка напечатала фотографию, где он был снят с «Мисс Западный Лондон», сидящей у него на коленях. Он позвонил в «Плейбой-клуб» и попросил прислать ему одиннадцать девушек с накладными ушками и хвостиком, чтобы сняться с основным составом команды. Ему дали понять, что «Атлетик» не такой уж шикарный клуб, чтобы фотографироваться с девушками из «Плейбоя». Но ведь для того они и нужны, ответил он, чтобы добавить нам шика.

Когда он рассказал Мелвину о том, как его отшили, тот ответил: «Думаю, девушки из Дагнэмского муниципального ансамбля будут ничуть не хуже».

Мелвин и Джимми понимали друг друга. Вместо «крольчих» они наняли биплан, который в перерыве между двумя таймами пролетел над стадионом с привязанным к хвосту громадным транспарантом, гласившим: «Эй, синенькие, наддайте!» «Синие» к этому времени проигрывали два-ноль, и кое-кто из толпы решил, что лучше бы деньги, потраченные на горючее, обратить на покупку нового игрока. На следующей неделе, перед игрой, шесть девиц, одетых в цвета «Атлетика», вышли на поле и наугад пнули в публику мячи — «с приветом от Мелвина Проссера», как объявили собравшимся. Два мяча прилетели обратно.

«Атлетик» удачно начал сезон, одержал три победы на своём поле кряду; первые два кубковых матча дались без проблем, но в следующем им не повезло: они играли на выезде, и на последней минуте их соперникам засчитали гол, забитый из положения вне игры.

— Очень жаль, Джимми, — сказал Мелвин, — Кубок был бы нам куда как кстати.

— Зато есть время сосредоточиться на укреплении наших позиций, — ответил Джимми. В заявлении этом было чуточку многовато апломба, если учесть, что «Атлетик» к этому времени был четырнадцатым в таблице.

— Вы ведь не допускаете возможность вылета из дивизиона? — осведомился Мелвин.

— Конечно, нет.

— Рад это слышать. Рад и за вас, в том числе.

Единственная проблема с тем, чтобы сконцентрироваться на укреплении позиций, состояла в том, что многие из соседей по турнирной таблице умели это делать гораздо лучше. Настали трудные времена; чтобы хоть чем-то привлечь к себе внимание, они сменили дизайн экипировки; пробовали разыгрывать после матча призы, но команда продолжала скользить по наклонной. В начале февраля Мелвин призвал Джимми к себе в кабинет. У этого Мелвина была особая манера: говоря, он не смотрел на вас, словно и не вы были тем, кому предназначены его речи, а обращался к некой призрачной фигуре, стоявшей в нескольких шагах у вас за спиной, и фигура эта вполне могла оказаться вашим приемником. Джимми это слегка нервировало.

— Джимми, знаете, какая главная проблема у моей команды?

— Нет, но хотелось бы.

— Это шавка. В этом её главная проблема. Дворовая псина.

— Что же мы можем с этим сделать?

— Мы