Добей лежачего - [16]
— Никого не хотите выделить особо?
Проссер выглядел раздражённым. Его как будто заставляли ябедничать на друга. Он-таки не удержался.
— Возможно, Чарли Магрудо. Возможно. Год или два назад я вроде как подложил ему свинью.
— Что за свинью?
— Не очень большую. Краем уха прослышал, что он пытается подмаслить кое-кого в муниципальном совете, чтобы организовать себе пару-тройку контрактов, — при этом воспоминании Мелвин улыбнулся. — Короче, я перебежал ему дорогу, и в итоге контракты достались мне. Ему это не слишком понравилось. Но я не сомневаюсь, что он не таит на меня зла.
— Его дела после этого пошатнулись?
— Пошатнулись? Господи, да нет, конечно. Ему-то лично я ничего не сделал. Вообще, ничего не вышло за пределы муниципалитета. И потом я получил контракты, предложив всего лишь половину того, что предлагал Чарли. Это было здорово.
Проссер снова обратился мыслями к Даффи.
— И что же мы такое обнаружили, что не заметили наши друзья в голубых мундирах? Есть какие-нибудь подвижки? Надеюсь, Джимми не зря тратит свои денежки?
— Не вполне. Пытаюсь расшевелить Дэнни Мэтсона. И ещё: я ездил в Лейтон-Роуд.
— Ездили в Лейтон-Роуд? Надоедали нашим местным жителям, нашим верным поклонникам? Это как-то не очень радует.
— Ничего подобного. Они были очень дружелюбны.
— Да неужели?
— Да, они рассказали мне, что ваши фанаты делают с их почтовыми ящиками.
— Ужасное место, — проговорил Проссер, мелодраматически передёрнув плечами. — Возникло и существует исключительно за счёт супермаркета Сейнсберри, но как-то поддерживать с ними добрососедские отношения порой бывает трудно.
— Мистер Проссер, можно спросить вас ещё кое о чём?
Проссер глянул на часы.
— У вас есть на это три минуты и сорок пять секунд.
— Клуб приносит прибыль?
— Надо об этом спрашивать? Нет, клуб не приносит прибыли, клуб приносит колоссальные убытки. Можно подумать, он только для этого и существует. В начале сезона мы с Джеймсом придумывали разные уловки для того, чтобы подать товар лицом, но, боюсь, всё это выброшенные деньги. Хорошо, если соберём три тысячи за домашнюю игру, а на выезде — что ж, боюсь, на выезде мы не представляем из себя ничего особо привлекательного. Сколько мы собрали в Ротэрхэме? Помнится, что-то около полутора тысяч. Какие уж тут призовые кубки…
— Говоря напрямую, мистер Проссер, верно ли, что большинство издержек вы оплачиваете из своего кармана?
— Отвечая напрямую, мистер Даффи, так оно и есть.
— Сможет ли клуб существовать в Четвёртом дивизионе?
— Даффи, в этих стенах не делают подобных предположений, понимаете вы это? Никто, ни один человек.
— Простите. Простите. Я только… Слушайте, если всё же случится невероятное… если произойдёт худшее… что тогда будет? Я имею в виду, что случится на самом деле?
— Что ж, если для этого славного клуба настанет печальнейший из дней, то первое, что случится, это что наш малыш Джимми сядет на свой велосипед и поедет искать себе подходящее место. Извиняюсь, Джимми.
— Вы всегда были откровенны со мной, шеф. Я и не ждал ничего другого.
— А что потом? — спросил Даффи.
— Потом это будет проблема Правления.
— Или, точнее, его главного пайщика.
— Само собой. Как вы догадались? Что ж, да, тогда придётся рассматривать разные варианты.
— Не могли бы вы поделиться своими соображениями? Естественно, чисто гипотетически.
— Естественно. Что ж, председателю придётся подать в отставку.
— Мелвин, — проговорил Джимми с искренним удивлением. — Вы не можете… после всего, что вы сделали для клуба…
— Джеймс, давайте не будем распускать сопли. Всё что я сделал для клуба за эти два года в качестве его главы, это оплатил довольно-таки внушительный счёт, изменил внешний вид игроков, назначил вас, председательствовал над четырьмя кретинами и смотрел, как мы сползаем в таблице с десятого места на двадцать второе.
— Ещё что? — спросил Даффи.
— Вы всегда такой непробиваемо упрямый, мистер Даффи? Что ещё? Что ж, думаю, правление будет вести себя так, как обычно ведёт правление — будут выть и лязгать зубами, игровой состав будет сокращён, лучшие игроки проданы, менеджера будем искать подешевле. Или мы можем просто свернуть всё предприятие.
— Если это предложит главный пайщик.
— Решающее слово, вероятно, останется за ним.
— Вы не можете так поступить, Мелвин, — запротестовал Джимми, — и дело ещё не дошло до того, чтобы мы стояли у края пропасти и уповали на переизбрание.
— Настали другие времена, Джеймс, и времена трудные. В каждом дивизионе есть не меньше полудюжины клубов, по которым плачет биржа труда, а какой-нибудь снисходительный председатель еле удерживает их за шнурки. То, что мы ещё не в самом низу того дивизиона, о котором договорились даже не упоминать, ещё не значит, что мы в безопасности. Кто будет платить им зарплату? Где они найдут другого Мелвина Проссера? Скажу откровенно: за последние несколько месяцев я присмотрелся повнимательнее и понял, что у меня так же мало шансов поднять этот клуб, как продавать мороженое эскимосам. — Последовало молчание. — Что ж, оставим эти весёленькие разговоры, мне пора идти. Всё же то, о чём я здесь говорил, должно убедить вас кое в чём, мистер Даффи.
