До завтра, товарищи - [53]

Быстрыми шагами Фиалью шел впереди, указывая дорогу. Тропинка между глинистой, покрытой кустами куманики почвой и засеянным полем была столь узкой, что не давала возможности идти двоим рядом. Расстроенный, опечаленный, Афонсу шагал вслед товарищу. Он обратил внимание на его решительную, энергичную и эластичную походку, которая напоминала тигриную. И явственно почувствовал, что ему будет предельно трудно поставить вопрос о Марии перед этим фактически незнакомым товарищем, почти наверняка не имеющим никакого представления о его просьбе. Еще раз Афонсу почувствовал, что партийная машина проходит поверх человеческих проблем, относится к ним с пренебрежением под предлогом приоритета стоящих перед партией задач, подавляет, подчиняет себе, старается подогнать под определенные схемы сложную личность человека. Он видел нежные глаза Марии, ощущал настоятельную необходимость побывать у нее, верил, что и она испытывает к нему те же чувства, а тут партийная машина вставала между ними, препятствуя счастью.

Он был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как они пришли в поселок.

— Где ты оставил чемодан? — спросил внезапно Фиалью.

Они условились встретиться через полчаса и разошлись. Афонсу пошел за чемоданом в таверну. Чемодан был небольшим, но уже метров через двести у него устала рука. Он присел отдохнуть.

В назначенный час Фиалью появился также с чемоданом в руке.

Через километр, после того как он несколько раз перекладывал чемодан из руки в руку, Афонсу остановился и поставил его на землю. Ему снова понадобилось немного отдохнуть.

Фиалью тоже остановился, не сделав никакого замечания. Но чтобы показать, что остановка не могла быть долгой, он не поставил свой чемодан, а остался стоять с ним напротив Афонсу.

— Он у меня тяжелый… — стал оправдываться последний.

Фиалью бросил на Афонсу быстрый взгляд из-под черных бровей.

— Хочешь, поменяемся?

Афонсу улыбнулся и, так как чувствовал себя усталым, согласился. Тут же обнаружил шутку. Чемодан Фиалью был как будто налит свинцом!

— Пресса… — объяснил Фиалью с естественным видом.

И, как бы не заметив усталости Афонсу, он взял его чемодан, несравненно более легкий, и пошел дальше.

Обозленный на товарища, Афонсу не захотел показаться слабым. Но через сотню метров, обливаясь потом, побагровев и задыхаясь, он вынужден был сдаться.

— Не могу… — простонал он.

Фиалью, схватив оба чемодана, зашагал с тем же твердым и непринужденным видом. Лишь вытянутые, напряженные руки выдавали его усилие.

Афонсу шел следом, ожидая, что в какой-то момент Фиалью остановится, чтобы отдохнуть или отдать один из чемоданов. Теперь Афонсу мстил за шутку. Наконец когда он решил, что Фиалью уже хорошо наказан, то ускорил шаг и поравнялся с ним, решив взять свой чемодан.

— О чем ты хотел поговорить с Важем?

— Это останется на потом, — ответил Афонсу.

И, заключив, что Фиалью фанфарон, он ничего не предложил ему и продолжал идти, размахивая руками.

4

Хотя он продолжал нести оба чемодана и не терял решительности в походке, Фиалью явно замедлил теперь шаг. «Придется тебе опустить их на землю», — подумал Афонсу. После того как товарищ так с ним обошелся, он почувствовал некоторую радость, видя, что тот устал.

Как будто угадывая его мысли, Фиалью объяснил:

— Что толку ожидать на станции. Поезд в десять, у нас времени больше чем достаточно, — и замедлил шаг.

Когда они дошли до первых домов деревни, он остановился, передал Афонсу его чемодан и, вытащив из кармана мятый платок, медленно вытер пот.

Было очевидно, что Фиалью знает местность как свои пять пальцев. Они сошли с дороги, зашагали по тропинке и вышли прямо к станции. Афонсу заметил, что уже пять минут одиннадцатого. Неужели они опоздали на поезд?

— Не беспокойся, — обрезал его снова Фиалью, раньше чем Афонсу заговорил. — Нам еще придется подождать. На этой линии ни один поезд не проходит меньше чем с десятиминутным опозданием.

Они купили билеты и вышли на платформу. Несколько минут спустя подошел переполненный поезд. Они кое-как устроились в проходе вагона третьего класса, Гудок, пыхтение паровоза впереди, резкий рывок, железный грохот, и поезд тронулся.

В вагоне повсюду разговаривали, смеялись, спорили. Шум был как на рынке. Сидя рядом с двумя приятелями, чуть не крича, чтобы его слышали, крепкий краснощекий мужчина старался привлечь внимание соседей. Сразу замечался явный контраст между сокрушенным выражением лица рассказчика и жизнерадостными лицами слушателей.

— Доктор хлопнул меня по плечу, — рассказывал он, — и заявил: «Случай серьезный. Я могу лечить ее, но спасти не обещаю». Что я мог возразить? «Делайте что можете, доктор. И пусть будет как угодно богу». Доктор ответил мне сердито: «Вы все одинаковы. Если больной умирает, виноват врач; если больной выздоравливает, благодарят бога…»

Пассажиры теперь смотрели с любопытством в конец вагона. Афонсу и Фиалью тоже взглянули туда. В глубине прохода находились двое людей, которых не было тут за несколько минут до того. Хорошо одетые, они вели себя как-то странно. Один держался спокойно, но можно было заметить, что он загораживает проход, чтобы никто не ускользнул. Другой наклонялся к пассажирам и в данный момент бесцеремонно ворошил содержимое корзины одной женщины.