До завтра, товарищи - [20]

4

Поезд шел медленно, подолгу стоял на каждой станции. Это был товарный состав с единственным пассажирским вагоном. В купе, слабо освещенном тусклой лампочкой, их было трое. Какой-то старик, положив на мешок руки, дремал, его голова на худой шее качалась от вагонной тряски. Мария и Рамуш сидели друг против друга.

Прислонившись к деревянной стенке, Мария разглядывает красивое лицо Рамуша и вспоминает события этого особенного дня. Она видит отчаяние Афонсу, когда он остался там, позади, одинокий на пустынной дороге. Видит Рамуша с чемоданом и портфелем в руках, как он решительно и ловко вскакивает в автобус. Как они выходят на полдороге, сидят в сосняке и едят бутерброды, которые где-то купил Рамуш. Видит каждый поворот дороги, их долгий путь до маленькой станции. Из всех воспоминаний одно она пытается прогнать: лицо старого отца, молча покусывающего кончик седого уса. (Странно, отец, который плакал по любому поводу и без повода, не плакал в момент прощания.)

О, какой беспомощной и одинокой, ужасно беспомощной и одинокой, она себя чувствовала в первые часы путешествия! Автобус ей казался ненавистным и душным, а место, где они вышли, мрачным и враждебным. Сколько раз за эти часы она спрашивала себя, как могла решиться на этот шаг и не было ли согласие на конспиративную работу непоправимой ошибкой. Сколько раз она, забыв про все, спрашивала себя, кто этот высокий смуглый человек, который распоряжается сейчас ее судьбой.

Рамуш говорил и смеялся, подбадривая ее, шутил по поводу бутербродов, рассказывал смешные истории. Мария понемногу успокоилась и смогла улыбнуться. Они вышли из сосновой рощи. Чтобы выбраться на дорогу, нужно было перепрыгнуть глубокую канаву.

— Перепрыгнешь? — спросил Рамуш.

Мария колебалась. Тогда Рамуш прыгнул первый с чемоданом и портфелем в руках. Он поставил чемодан на землю и, раскрыв руки, крикнул:

— Прыгай!

Она неловко прыгнула, он мгновенно схватил ее, она почувствовала его крепкое тело, покраснела, опустила пушистые ресницы и отодвинулась.

5

В вагоне Мария чувствовала, что ей будет жаль расстаться с товарищем через несколько часов. Она уже так привыкла к его присутствию, его манерам. Почему она должна работать не с ним?

После горьких утренних прощаний это новое расставание будет дня нее тоже болезненным. Рамуш сказал ей, что только проводит ее, а работать она будет с другим товарищем.

— И я никогда больше тебя не увижу? — спросила Мария. Рамуш рассмеялся в ответ и сказал, что они увидятся еще много раз. Мария, немного смутившись, стала вызывать в памяти образ Афонсу. Но Афонсу, меланхоличный, всегда почтительный, ребячливый, с вечно спадающей на лоб прядью волос, казался ей сейчас очень далеким. Его заслонил человек, сидящий напротив. Смуглый, сильный, веселый. Каким будет другой? Вдруг это Важ? В нее закрался страх при мысли, что ей случится работать с таким сухим человеком, как он.

Старичок в углу купе хрипло закашлял.

— Хочешь спать? — спросил Рамуш.

— Да…

— Садись сюда, — сказал Рамуш, указывая место рядом с собой. — Прислонись к плечу и поспи.

Мария послушалась, прикорнула рядом на скамье, спиной к нему и накрыла ноги жакетом. Старик снова закашлял. Поезд остановился и долго стоял, издалека доносилось шипение паровоза, спускающего пары. Потом поезд начал набирать ход. Уставшая от событий дня, вагонной тряски, Мария впала в забытье, ни о чем не думала и не вспоминала. На глухом полустанке старик вышел. Они остались вдвоем, полумрак купе убаюкивал ее. Сколько раз в полудреме она устраивалась поудобнее, прижимаясь теснее к Рамушу! Он положил подбородок на ее голову, и она не воспротивилась.

— Спишь? — шепнул Рамуш.

— Что?

Рамуш отпустил руку, лежавшую на плече, и повернул ее лицо к себе. Мария не сделала никакого движения, чтобы остановить его. Внезапно его красивое лицо оказалось совсем близко, и даже в полутьме ее поразило что-то незнакомое, влекущее и властное. Вдруг, будто услышав чей-то приказ, она высвободилась и отстранилась. Рамуш попытался удержать ее, но Мария резким движением сбросила его руку:

— В чем дело?

Сидя рядом, они несколько секунд смотрели друг на друга. Потом она встала, перешла на прежнее место напротив и устроилась на скамейке. Рамуш не проронил ни слова. Он скрестил руки, откинул голову к стенке, закрыл глаза, казалось, что он спит, покачиваясь в такт вагону.

«Как можно?» — спрашивала себя Мария. То ли от случившегося, то ли от ночного холода, ее пробирала дрожь.

Она не смогла бы сказать, что на нее больше подействовало: поведение ли Рамуша или то, что она не испытывала ни стыда, ни возмущения. Да, ни стыда, ни возмущения. В этот момент, как ей казалось, она чувствовала только жалость к своему спутнику.

6

На рассвете они сошли на пустынной станции. Дул холодный ветер, белый туман повис на крыше и на стройных эвкалиптах, выстроившихся вдоль полотна. Через калитку вышли на дорогу и через несколько метров встретились с Антониу.

Мария прошла вперед, а двое товарищей, разговаривая, следовали за ней. Антониу уже связался с местными организациями и отдельными товарищами, наметил опорные пункты для распространения литературы. Организация, которую ему предстояло контролировать, оказалась намного больше и сильнее, чем весь сектор, которым он занимался до этого. Антониу чувствовал неловкость за свою прошлую работу, настолько слабой и ничтожной она выглядела по сравнению с тем, что его ожидало.