До свидания, мальчики! - [57]

Из задних рядов бежали по проходу к сцене. Раньше мы тоже бегали, но сейчас бежать было некуда: в первых рядах аплодировали сидя. Нарядно одетые, чисто вымытые мужчины и женщины в первых рядах знали себе цену. Что-то говорили Катя, Сашка – я не слышал. Они стоя аплодировали и кричали, и на них оглядывались. Женя и Витька тоже стояли, хотя Женя сказала, что ей не нравятся легкомысленные зрелища. Только Инка сидела. Сидела, аплодировала и смотрела на сцену. Потом она встала. Я положил руку на ее плечо. Инка оглянулась. Она как будто меня не видела, а потом вдруг увидела. Глаза ее стали как бывают у провинившихся собак. Я не мог смотреть в ее глаза. Я вспотел, и шелковая рубашка прилипла к лопаткам. Наверное, на рубашке проступили влажные пятна. Я не знал, что делать и как себя вести. Когда Сашка сказал: «Что ни говорите, а он король!» – я крикнул: «А ты идиот!» А когда мужчина в третьем ряду, тот, что сидел в соломенной шляпе, сказал: «Кошачий концерт», я стал бешено аплодировать.

8

Когда мы вышли в парк. Катя и Женя побежали за сцену смотреть, как будут уходить артисты. Они звали Инку, но она не пошла. Инка стояла рядом со мной. Мы оба стояли в полумраке неподалеку от перекрестка двух аллей. Я прислонился спиной к старой акации и закурил. Когда я зажег спичку. Инка сказала:

– Дай мне на минуточку. – Она зажгла сразу две спички. Когда они до половины сгорели. Инка лизнула пальцы и взялась ими за обгоревшие концы. Теперь догорала другая половина спичек. Инка смотрела, как они догорали, и огоньки отражались в ее глазах. – Видишь, мы всегда будем вместе, видишь? – сказала Инка.

Она подняла к моему лицу спички – они обуглились и переплелись. Инка бросила спички и засмеялась.

– Пойдем посмотрим артистов. Пойдем? – сказала она.

На аллее Сашка и Витька разговаривали с Павлом Баулиным. Мимо нас выходили с эстрады и шли к перекрестку аллей. Какая-то женщина говорила:

– Но он просто красавец. У него античный профиль.

Инка чуть повернула голову. Потом посмотрела на меня.

– Очень противно курить? – спросила она. – Когда пойдем домой, дашь мне попробовать.

К перекрестку аллей подошли Катя и Женя.

– Витя, где Инка? – крикнула Женя.

Витька оглянулся, но со света не увидел нас в темноте.

– Она где-то здесь была с Володей, – сказал он.

– Пойду к ним. Неудобно… – сказал я и перешел аллею.

– Где Инка? Женя ее ищет, – сказал Витька.

– Вот идет. – Инка, проходя мимо нас, пристально посмотрела на Павла.

– Совсем запутался. Давайте, профессора, разберемся, – сказал Павел. – Те две – Сашкина и Витькина. А это твоя?

– Дальше что?

– Ничего девочки. Не трогали? Эту рыжую нельзя нетронутой оставлять – по глазам видно. Блондиночку тоже. Блондинки все податливы. А черная на любителя: плоская, как доска.

– Паша, о своей сестре ты бы такое сказал? – спросил Сашка, и у него стал расти нос.

– Обиделся. Я же вам, как своим кровным корешам, советую.

– Возьми свои слова обратно, – сказал Витька.

– Смотри, и тебя повело. Давай разберемся, какие слова обратно брать. Я тут с вами много слов наговорил. Если про корешей, – беру обратно.

– До трех считаю. Раз!.. – сказал Витька.

Павел отступил к подстриженным кустам граната. Руки его медленно согнулись в локтях, а голова стала уходить в плечи.

– Полундра, профессора, – сказал Павел.

Те, кто выходил с эстрады или прогуливался по парку, проходили мимо нас, замолкали и оглядывались. Павел стоял спиной к кустам, а мы полукругом перед ним.

– Два! – сказал Витька.

Павел отступил на полшага к кустам, остро и цепко оглядывая нас. Я посмотрел на его кулаки, и у меня в глазах потемнело. Меня слова Павла почему-то не оскорбили. Мне совсем не хотелось с ним драться. Но драка была неизбежна, и лучше было не смотреть на его кулаки. Я знал по опыту: перед дракой нельзя думать о последствиях.

– Бить вас неохота. Беру слова обратно. А какие, сами выбирайте, – сказал Павел.

Витька упорно смотрел на Павла. По-моему, его больше всего задело то, что Павел назвал Женю плоской, как доска. А тут еще туфля. Когда жмет туфля, много не надо, чтобы завестись.

На всякий случай я обнял Витьку за плечи и показал Сашке головой, что пора уходить.

– Паша, о женщинах надо говорить чисто. Это не мои слова – это слова Горького, – сказал Сашка.

Мы уходили по аллее, когда к Павлу подошли двое незнакомых нам парней. Один спросил:

– Ты где пропал?

– Знакомых ребят встретил. Поговорили…

– Тех, что ли? Гнал бы их в шею.

Витька оглянулся.

– На шею хозяин есть! – крикнул он.

– Нет, вы видели, он учит нас жить! – сказал Сашка.

Девочек мы нашли у выхода из парка; они разговаривали с Игорем и Зоей. Женя увидела нас, сказала:

– Наконец-то наговорились.

Витька нагнулся и отряхивал совершенно чистые брюки: он всегда стеснялся малознакомых людей. Игорь сказал мне:

– Счастливое совпадение: встретились в вашем городе, а жить будем в моем. Первое время Ленинград покажется сумрачным. А меня утомляет ваше солнце.

Так. Наверное, про Ленинград наболтала им Инка. Хорошо бы все-таки знать, куда мы поедем?

– А мне мало солнца, – сказала Зоя. – Я так соскучилась по солнцу. В Ленинграде идут дожди. Белые ночи и дожди.