До свидания, эрлюсы - [18]

— Вот те на! — удивленно произносит Борода и смотрит на помрачневших ребят.

Перемирие. «Дерзкой» командует Колька

Не знаю, о чем разговаривали до нашего прихода эрлюсы и команда «Стремительной», но только встретили нас приветливо и те и другие. Профессор был немного смущен, скромно и искренне улыбался нам. Мария Федоровна была необыкновенно оживлена и снисходительно добра ко всем. А Эрик подошел к ребятам и, глядя в землю, выдавил из себя:

— Давайте мириться.

Первым руку протянул Эрику Колька.

— А задаваться не будешь? — спросил он.

— Нет.

— Ну, тогда — мир!

— Мир? — сказал и Андрей.

В Люсе же заговорила женская гордость. Она спрятала руку за спину и предупредила Эрика:

— Я помирюсь с тобой, если ты попросишь извинения за то, что наговорил на меня своим родителям всяких глупостей.

У костра стало тихо-тихо. Эрик долго стоял, нервно потирая руки, потом еле слышно произнес:

— Извини, пожалуйста.

Люся кивнула своею рыжей головою.

— Теперь я согласна мириться.

…Переночевали мы недалеко от Знаменки… А утром в нашем флоте произошли большие изменения. Наш капитан был назначен главнокомандующим всем флотом, Соломко — его первым заместителем. Борода перебрался в экипаж флагманского «корабля». Меня отправили под начало Ильи Сергеевича. В экипаж «Дерзкой» зачислены Колька, Андрей, Люся, Булька и Эрик. Командует «Дерзкой» Колька. Ребята счастливы. Даже Эрик вполне доволен своим положением юнги. Он теперь не смеется над «игрой в матросы». Он наконец-то понял, что это никакая не игра, а настоящее путешествие, где должна быть морская дисциплина. Место Эрика во время плавания — на носу «Дерзкой». Он не выпускает из рук бинокля, и часто слышен на реке голос бывшего Опарыша: «Прямо по курсу — мель!», «На горизонте показался неизвестный порт (так теперь и Эрик называет деревни)», «Рифы!»

Колька-капитан, получив донесение, быстро принимает решение и отдает короткие команды Андрейке и Люсе, которые управляют парусом.

Жизнь наша стада интересней и разнообразней. Во всем ощущалось преимущество большого дружного коллектива. Реже приходилось и дежурить на кухне. Меню стало разнообразнее, потому что каждый старался удивить товарищей необыкновенным блюдом. Один Соломко по-прежнему кормил нас во время своих дежурств безвкусным кондером.

Дни перестали быть близнецами.

Капитан «Дерзкой» просит помощи

— Помогите!..

Мы выскочили из палаток.

Соломко вскочил на ноги и непонимающе стал озираться по сторонам. Он только что крепко спал под кустом. Непричесанный, с взлохмаченной бородой, Соломко был похож в эту минуту на попа-расстригу.

— Что такое? Кто кричит?

— Колька.

— Где он?

— Рыбачит вверху по реке.

Мы с Филиппом поплыли на помощь капитану «Дерзкой». Соломко побежал по берегу.

— Правильно делает, — замечает Филипп. — Он прибежит раньше нас и, в случае чего, доберется до ребят вплавь…

Гребем изо всех сил, но продвигаемся медленно: течение в этом месте быстрое.

— Держи ближе к берегу! — сердится Филипп. — У берега легче плыть…

Доплыли до поворота. Брод кончился. Мы выплыли на широкую спокойную плесу и увидели «Дерзкую». На носу лодки Колька со спиннингом в руках. У нас отлегло от сердца. Значит, ничего страшного с мальчишкою не произошло… На берегу стояли Соломко, Андрей, Люся и Эрик. Они размахивали руками, кричали. А «Дерзкая», словно ею управлял пьяный рулевой, медленно плыла, то и дело резко меняя курс.

— Рыба его таскает на буксире, — догадался Филипп. — Ух! И здорова, видать. Нажимай!

Колька уже еле удерживал удилище. Он уперся ногами в борт. Правой рукой вцепился в катушку и не давал ей крутиться. Мальчишка не знал, что ему делать дальше. Выражение лица у него беспомощное и растерянное. Мы видели, что натянутая до предела леска вот-вот лопнет. Филипп закричал, азартно размахивая руками.

— Ставь на тормоз и потихоньку отпускай леску!

Но Колька словно не понимал русского языка. А рыбина тащила «Дерзкую» на буксире.

— Подгоняй быстрее! Умер, что ли?! — Филипп погрозил мне кулаком. Он был похож на свирепого татарского хана.

«Еще побьет под горячую руку», — подумал я и несколькими взмахами кормовика подогнал «Стремительную» к «Дерзкой». Филипп, как рысь, перепрыгнул из лодки в лодку и выхватил у Кольки удилище… Затрещал тормоз спиннинговой катушки. Филипп стал потихоньку отпускать леску. Теперь и у Филиппа тряслись колени так же, как и у Кольки: Палькин почувствовал по леске, с какой рыбой имеет дело.

— Коля! — зашептал художник. — Гони лодку на мель, где берег почище.

Капитан «Дерзкой» стал приходить в себя. Лицо его покрылось пятнами, уши горели. Он схватил кормовое весло и торопливо погнал свой «корабль» кормою вперед к берегу.

— Уплывай от нас! — приказал мне Филипп. — Леску о твою лодку рыба порвет…

«Дерзкая» зачередила днищем по песку. Филипп вылез из лодки и стал с большим трудом и осторожно подматывать леску на катушку. Наматывал и пятился к берегу, словно отступая от смерти… В прозрачной воде я увидел громадную щуку. Она почти не сопротивлялась. Казалось, что «царица» реки недоумевает и не бушует только из-за любопытства. Дай, мол, посмотрю, кто это посмел меня тревожить. Щука открыла огромную пасть. Глаза по кулаку! Хищница тормозила плавниками и мощным хвостом.