До самой дрожи - [12]
– Твоя улыбка перед его глазами – ничего такого, верно?
– Это бессмысленный какой-то разговор. Скажи уже, что ты хочешь и все.
– Я хочу, чтобы этого твоего Кирилла больше не было, – серьезным тоном объявил Дима. Он демонстративно сложил руки на груди и забросил ноги на край дивана.
– Мне что, убить его что ли теперь?
– Удали его отовсюду, где он у тебя есть. В черный список – куда угодно, но этот человек должен исчезнуть из твоей жизни.
Я часто заморгала, потом издала нервный смешок и с улыбкой уставилась на Диму.
– Почему я должна это делать?
– Ты серьезно сейчас что ли? Я тебе говорю, что мне неприятно это общение, что меня просто вымораживает от того, что моя девушка, с которой я живу, переписывается с другим парнем! Ты дура или как вообще?
– Не ори на меня, – прорычала я, впиваясь пальцами в мягкое сиденье. – Мы общаемся, Дима. Мы просто об…
– Да мне как-то все равно, Катя! Называй это как хочешь, как тебе удобно! Для меня все это измена! Если бы я увидел, что ты написала ему нечто подобное, как он про улыбку, клянусь, меня бы здесь уже не было! Ты просто поставь себя на мое место. Ты живешь такая, улыбаешься, смеешься и тут вдруг узнаешь, что у меня переписка с другой девушкой. Она мне пишет про мою улыбку, глаза и все такое прочее, как ты к этому отнесешься? Тебе понравится?
Нет, мне бы это не понравилось.
– Ну? Ответь, пожалуйста!
– Нет.
– Что и требовалось доказать. Если ты думаешь, что узнав о вашем знакомстве тогда от Вани, я улыбался, потому что мне было весело – то ты полная дура. Мне вообще не до смеха было, потому что я увидел, как твои глаза загорелись. Будь тебе все равно, ты бы Ваню под столом не пихала.
– Ты мне не доверяешь?
– Я этому пареньку не доверяю, который в курсе, что у тебя есть молодой человек и все равно продолжает написывать тебе. Зачем ты общаешься с ним?
– Нравится, вот и общаюсь.
– А мне это не нравится. И в первую очередь ты должна мои интересы учитывать, потому что ты ведь вроде как любишь меня, – усмехнулся Дима, склонив на бок голову. – Или все, прошла любовь, после того, как ты встретила этого Кирилла?
– Что за бред ты опять несешь?!
– Тогда какого хрена ты выясняешь, почему я хочу, чтобы ваше общение прекратилось?! Если ты меня любишь, ты без разговоров сделаешь то, что хочет твой любимый человек! Я тебе говорю, что для меня это измена, а ты опять начинаешь, чего, почему и как? Любишь и дорожишь мной, тогда сделай так, как я хочу, без лишней болтовни, потому что именно она вынуждает меня думать обратное!
Я заметила, что плачу, когда слезы уже стекали по шее. Пока Дима говорил, воображение уже передало ощущение утраты таких размеров, что ею можно было бы накрыть все футбольные поля целого мира. Я совершенно не знала, как объяснить все это Кириллу, и если бы он спросил меня, действительно ли я хочу прервать общение, то мое сознание тут же зависло бы на неопределенное время, как старинный, покрывшийся тоннами пыли процессор.
– Любишь меня? – спросил Дима, медленно приближаясь ко мне. От того, что я продолжала сидеть в кресле, а он возвышаться надо мной, самой себе я казалась той самой беспомощной Дюймовочкой, сказку о которой ненавидела с самого детства. – Катя, ты меня любишь?
– Да.
– Тогда вычеркни этого человека из своей жизни. И пускай для тебя это всего лишь безобидное общение, и пускай вы виделись всего пару часов, но мне – твоему любимому человеку, это не нравится. Мне это не нравится. Ты ведь не такая, как сама знаешь кто.
Нет, я не была такой, как папа. И никогда ею не буду. Никогда.
Вот только…
Если бы нас с Кириллом разделяли не сотни километров, если бы можно было просто сесть в автобус и приехать к нему, чтобы узнать намного больше, чем за те два часа – наверное, я бы не испугалась. Не побоялась бы лишиться стабильности, что постепенно обретала с Димой, не тревожилась бы за полное уничтожение моего будущего, что вырисовывали для меня родители с явным упором на создание счастливой семьи. Если бы у меня была возможность прямо тогда сесть в такси и приехать к человеку, чьи глаза завораживали меня во снах, я бы ею воспользовалась. Мне нужно было удостовериться, что те бабочки в животе, тот трепет и частые остановки сердца в аэропорту – не просто мое больное воображение, а самые настоящие чувства, вспыхнувшие просто вот так из воздуха! Если бы только он не был так далеко от меня…
– Хорошо, – шепотом сказала я, опустив голову. – Я ему все объясню и мы перестанем общаться.
– Нет.
Я подняла голову и захлопала глазами.
– Ты ему ничего не обязана объяснять. Этот человек тебе никто, чтобы ты распиналась перед ним. Просто взяла и удалила. Отовсюду. Закрыла доступ к себе. Если умный парень – поймет, что к чему и перестанет лезть.
– Дим, я не могу так поступить. Я спокойно все ему объясню, я не хочу, чтобы он считал меня бесчувственной тварью, которая даже ничего объяс…
– Нет! Или ты делаешь это без лишних разговоров, или наша жизнь резко меняется. Я уже устал тебе объяснять элементарные вещи, которые понял бы и ребенок! Сейчас же. Со мной ты удаляешь его отовсюду.
Мне казалось, что я сплю. Такая бредовая ситуация, такой нелепый момент, но все во мне с каждой секундой моего затянувшегося молчания разъедала страшная и дикая вина перед Кириллом, но еще больше – перед собой. Я лишала себя чего-то. Глядя на неуступчивого и резкого Диму, мои мысли вернулись к тем двум часам в аэропорту. Мягкая улыбка, пронизывающий всю меня взгляд, теплые и крепкие объятия на прощание… Все это может жить исключительно в моей голове и совершенно не быть такой яркой и согревающей меня правдой.
