До поворота (Кровавый Крым) - [105]

— Нет, мне в Шамбалу надо.

Проводница озадаченно остановилась, припоминая остановки:

— Это после Харькова, что ли?

Но тут разбойник-соловей, очистив славино нутро от могильного холода, настоятельно потребовал для себя такой же свободы, какую дал Славе.

— Эй-эй-эй! — проводница ловко вытолкала его в соседний тамбур. — Здесь не гадить! Не гадить, я сказала! Высажу всех к ебенематери!

Острый запах, шедший от мокрого пола, привел Славу слегка в чувство. Главное, не дать себе упасть вслед за соловьем в узкую воронку небытия к мелькающей в смазанной кашей-движением разноцветной гальке. «А у Гальки — триппер!» — Слава что есть силы держался за металлические поручни окна и своего сознания:

— Я не знаю где я тут! — внезапно кончился соловей, поезд дернулся и остановился, потом снова неторопливо поплыл дальше. Или это просто плыло в голове? Сейчас его грубо вытолкнут из поезда, повесив камнем на шею, как маленькой собачке Му-му, дурацкую сумку загадочно-убиенного в зеленом целлофане. Снова придется вместе с Сашком громить дурацкий двор с индюком-Брундуляком, и цикл времени замкнется сам на себя. Нет, на этот раз он не позволит ребенку взять оружие! Но как же тогда Сашок спасется от разьяренных панков-наркоманов?!

Задумавшись, Слава шагнул в тамбур и налетел на проводницу:

— Как же быть?

— Я тебе побуяню! — захлопнув за ним сортир, она повернула ключ, — Бригадира позову!

— Не надо, он вооружен.

— Совсем, что ль, с головой плохо?!

Осторожно протиснувшись в дверь ближайшего купе, Слава решил спрятаться, чтобы разрушить всемогущую цепь нелепых случайностей — сверху было огромное пустое пространство, сразу над дверью, там его суровый бригадир не достанет, он уйдет в другой мир разноцветного бытия…

— А ты ходил на Кандагар? — мутные глаза Бориса смотрели неетественно-трезво и сухо, холодная сталь ярости.

— Нет, — честно признался Слава. — И в Средней Азии я не был, — навернулась на глаза последняя слеза отчаянья.

— Вот и я не ходил… — снова плеснул в стаканы Борис, — И не был… Михаил! — протянул Славе.

— Борис! — кивнул ему Михаил, поднимая свой стакан.

— Вячеслав! — сделав глубокй выдох, Слава уже собирался залить новую порцию «соловья», когда сзади, резко крякнув, отьехала дверь, пропустив вперед рослого широкоплесего человека:

— Кто здесь вооружен?

— Ты ходил на Кандагар? — уставились на вошедшего глаза Бориса-Михаила.

— Ходил, — вошедший внимательно оглядел ряд бутылок на столике и под ним.

— И я ходил, — как-то грустно признался Михаил-Борис, — Ты кто?

— Бригадир, — его свирепые черты слегка смягчилиись, когда Слава сунул ему свой стакан и выскользнул из купе в надежде, что свежй ветерок в коридоре очистит сознание и вернет утраченную память. Кто он, откуда и куда едет?

По перрону ходили бессмысленные люди, опоздавшие на Кандагар: кто-то торопливо бежал вдоль поезда, кто-то просто толпился возле ступенек своих вагонов, покупали ябоки ведрами и так, проносили пиво и водку, жареных кур и пирожки. К горлу снова привалила невыносимая тошнота, рванулся было в тамбур, но заветная дверь оказалась накрепко закрытой, прищлось вывернуть в проходе между вагонами. Слава старался как можно меньше пачкать пол, но тут поезд дернулся в предательской судороге новой «ламбады», и Слава наступил на что-то неприятно-скользкое.

Сполоснув полость рта в вонючем сортире, он вышел в коридор и испугался: люди весело, уверенно отворачвали в сторону плоские двери-щиты и пропадали в параллельных мирах купе, которые, весьма возможно, по праву считали своими. Но которое из них было его, славино? Слава смутно вспоминал кишащий людьми суетный вокзал, усталую платформу, пришибленную ногами тысяч отдыхающих почти до самой земли, Макса и Милу. Куда они делись? Осторожно, словно с ним ничего и не случилось, принялся искоса разглядывать пассажиров, пока коридор совсем не опустел, только маленький мальчик, сидя на горшке, возился с машинкой. Две веселые девицы остались курить с парнями в тамбуре.

— А вы, молодой человек, куда едете? — мило улыбалась очень средних лет дама, слегка кокетливо поводя глазами, — Извините, мы тут на вас поспорили немножко… А?

— Че-го? — невольно отшатнулся Слава, вспомнив неудержимую страсть Барбары, смутно угадывавшуюся и в этой слегка смущенной женщине.

— Да вы не бойтесь! — она торопливо ухватила Славу за рукав, чтобы не сбежал, — Мы вот, из Питера. Я поставила, что вы — москвич.

— Д-да…

— Девочки! Я выиграла! — вильнув задом, тетка одарила его последним кокетливым взглядом и попытлась легко упорхнуть в купе, но зацепилась широким рукавом байкового халата о ручку двери. Халат развернулся, выпустив наружу ее громадную бойкую грудь. В купе весело засмеялись, и дверь захлопнулась. Ребенок на горшке привстал и задрал кверху, в сторону своего купе, попку, возюкая по полу машинкой. Машинка отъезжала все дальше и дальше, ребенок двигался вслед… Из предполагаемого родительского купе высунулась Мила и Слава все вспомнил!

— Евгений! — грозно окликнул малыша Макс, но тот только быстрее побежал на четвереньках по проходу.

— Держи его! — Мила, зажалв в руке бумажку, посмотрела в горшок, — он еще не покакал!