До любви две мили и один шаг - [16]

— В семь вечера, — наконец повторила я, поворотившись к лестнице.

Плевать, что моя экономка застыла рядом с привратником и смотрит, как я бреду вверх по ступеням. Это удар! Весомый удар по моему самомнению и гордости! Это плевок и весьма существенный. Я слышала, как миссис Мас принялась выталкивать его за дверь, убеждая, что он выполнил свою миссию и может ехать домой.

Я ненавижу Джеймса Остина. Всем сердцем. Всем своим существом. Унизить меня сильнее не удавалось даже ядовитому Чарльзу Беккету. Но если Остин рассчитывает на то, что узнав об ужине именно с Бейли, я рыдаю в подушку, он — полный осел. Я приду. Я одену самое шикарное платье и умопомрачительные драгоценности. Я заставлю его кусать локти. Правда, у меня всего час. Но и этого мне будет достаточно, чтобы свести его с ума.

ГЛАВА 9

Я могу устоять против всего, кроме искушения.

О. Уальд

Кружевной корсет из шелка стоил мне десять фунтов.

Шелковые панталоны, которых так стеснялись некоторые дамы, я приобрела за два фунта.

Платье на кринолине с открытыми руками и глубоким вырезом, ожерелье из жемчуга и туфли с атласными лентами обошлись в пятьдесят фунтов.

Итого, шестьдесят два фунта при годовом содержании в тысячу.

Я придирчиво оглядела себя в зеркало. Если это не впечатлит Остина, то хотя бы позлит Бейли.

Ровно в семь я была в холле его поместья, отмечая, что у этого гордеца довольно неплохой вкус. Управляющий проводил меня в гостиную, где я застала занимательную картину: Остин ожидал меня, сидя в кресле, но увидев, что я появилась, он молниеносно поднялся. Он был один. Если Бейли не шарахается где-нибудь по дому, то ужин в ее обществе — самый настоящий фарс. О, уважаемые, как же я не догадалась об этом сразу? Решила, что Остин — простофиля, раз прислал привратника звать меня на тайное свидание, а ведь он оказался настоящим стратегом.

— Добрый вечер, леди Блайт, — на меня глядели проницательные глаза.

— Добрый… — я прошагала к столу, шурша платьем, положила свой зонт и сумочку и начала стягивать перчатки, — а где же миссис Бейли? — спросила промежду прочим, не отрываясь от своего занятия.

Интересно смутится ли мой оппонент? Вижу, что ничуть.

— Миссис Бейли? — он приподнял брови, — думаю, что она уже не приедет.

— Вы заманили меня обманом? — нарочито громко спросила я и резко подняла голову, чтобы увидеть его лицо.

У него был чересчур довольный вид.

— Хочу поговорить с вами, Анна. Вы не против?

— О чем?

— Обо всем.

Слишком туманное объяснение. Он предложил мне сесть в кресло, и мы оказались друг напротив друга. Меня это коробило, но я выполнила просьбу.

— Расскажите мне о себе.

Странное чувство жгло изнутри. Я не привыкла краснеть и смущаться, но мой организм буквально взбунтовался, одарив и тем и другим.

— Что вы хотите знать? — я разглядывала картины на стене вместо того, чтобы глядеть ему в глаза. Это не недостаток воспитания, это… стыд?

— Абсолютно все, — услышала его строгий голос.

— Спрашивайте.

— Леди Блайт, — он расслабленно откинулся на спинку, — начнем с того, что произошло в саду у миссис Вебер.

Мама дорогая… Для чего ему упоминать этот чудовищный сад? У меня возникло стойкое ощущение, что кресло уходит под землю. Сказать, что произошла чудовищная ошибка? Но ведь это была ложь, а я не лицемерка.

— Все, что случилось в саду у миссис Вебер — сказочный сон, Мистер Остин.

— Вот как? Должно быть, этот сон больше не повториться.

— Бывает, что один и тот же сон снится несколько раз.

Он нахмурился, пытаясь понять, какой смысл кроется под этими аллегориями.

— Видимо, я должен извиниться перед вами.

— Только в том случае, если вы действительно сожалеете.

Он некоторое время молча смотрел на меня, затем сказал:

— Нет. Не сожалею.

— Тогда нам больше нечего вспоминать этот сад, мистер Остин.

Он изменил положение, сев удобнее и облокотившись на локоть, и я поняла, что вопросов у него много.

— Вы покинули Лондон из-за скандала?

— Да.

— Сколько вы замужем?

— Одиннадцать лет, — я смутно сознавала, что меня допрашивают.

— Вы были несчастливы?

— Какая разница? — я подняла голову, встретив его взгляд. Остин внимательно и сосредоточено меня слушал.

— Я хочу знать.

Слишком часто в его лексиконе встречалось: «Я хочу». Это говорило о его самоуверенности, и где-то на подсознании мне это безумно нравилось.

— Я была самой несчастной женщиной на земле, — сказала откровенно и немного насмешливо.

Остин оставался серьезен.

— У вас нет детей, — опять вместо вопроса констатация факта. Что-то болезненное кольнуло меня в сердце.

— Я не могу иметь детей. Большая трагедия для женщины.

Он задумчиво провел по губам.

— А ваш муж? Он любил вас?

— Думаю, нет…

— Думаете? Или все-таки нет?

Меня коробило и восхищало его упрямство и настойчивость, с которыми он задавал вопросы.

— Нет.

— Сколько у вас было любовников?

Я вскинула брови, крепко стиснув зубы. Какое он имеет право задавать подобные вопросы? Я постаралась уклониться:

— Что должна ответить вам женщина?

— Не знаю, хочу услышать от вас.

Опять его «хочу».

— Четверо.

— С ними вы были счастливы?

— Да, мистер Остин. Вполне.

— Но недостаточно. Что вас не устроило?

Я тяжело дышала — толи от возмущения, толи от желания сказать ему правду.