До любви две мили и один шаг - [14]

Китти возилась с моими шляпками, украшая их лентами. Она была свидетелем всех моих порочных романов, но нравы служанок позволяли мне быть по-прежнему ею любимой. Жаль Китти была слишком строга к себе, чтобы сейчас в двадцать три года, наперекор собственным убеждениям, ибо моя Китти была ярой феминисткой, наперекор всему вдруг выйти замуж за кого-нибудь молочника или конюха. Она прилежно откладывала жалованье, зная, что лишь деньги позволят ей быть независимой от мужчин. Я не пыталась посвятить ее в «свою религию», так как Китти нравилась мне такой, какая есть. А женщины, оговорюсь, нравились мне весьма редко.

Я откинулась на подушку, распуская волосы и накручивая их на пальцы. Я опять думала об Остине, не зная, что лучше — любить его или ненавидеть.

ГЛАВА 8

Уязвленная гордость гораздо опаснее, чем ущемленные интересы.

Л. Г. Амбруаз де Бональд

В Шропшире не было для нас запрещенных мест. Даже в Шрусбери, где особо остро ощущалось веяние провинции, мы трое: моя дражайшая миссис Эванс, собственно я и моя компаньонка Китти, чувствовали себя, как в Лондоне. Вырядившись, как подобает настоящим леди, а вернее заставив Шерри надеть очередное подаренное ей платье, а Китти обрядиться в выходное темно-шоколадное с синей брошью, мы щеголяли по улицам столицы нашего графства.

— Я чувствую, что на меня все смотрят, — стонала Шерри, когда я потащила ее в ювелирный.

— Тогда подними подбородок, — хохотнула, — и держи осанку. Сведем с ума всех мужчин!

Оказавшись у магазина, и заметив, как окостенел под рукой локоть подруги, я проследила ее заторможенный взгляд. Перед нами за витриной оказался Патрик Вебер со своей сестрицей Оливией. После того, как я вдоволь позабавилась над реакцией Шерри, а затем и отругала себя за это, я потянула ее в магазин.

— Вы с ума сошли? — невероятно покраснела она. — Я в таком виде…

В каком таком виде? Что постыдного Шерри нашла в этом легком белом платьице, облегающим ее тонкую талию? По-моему, так это очень даже консервативно. В отличие от нее, я выбрала темно-синее со спущенными плечами, полосатый зонт и белые перчатки.

— Мистер и мисс Вебер! — воскликнула я, помахав им рукой.

— Леди Блайт. Миссис Эванс, — коротко кивнул Патрик.

Сегодня он выглядел иначе. Густые русые волосы теперь не торчали жесткой соломой, а были уложены. Белоснежная сорочка и массивный шейный платок выгодно подчеркивали его бронзовую кожу.

— А я говорила Патрику, что вы поехали в город, а он не верил! — произнесла мисс Вебер, и ее брат немного смутился.

— Я обещал Оливии медальон с аметистом на день рождения, — оправдался он.

— Но уже битых полчаса мы ничего не можем найти, — возмущалась она, — папа обещал выписать семейные драгоценности, но, боюсь, они не успеют прибыть до бала.

Эванс старательно делала вид, что рассматривает в витрине колечки. Я легонько пихнула ее в бок.

— Миссис Эванс прекрасно разбирается в драгоценностях. Правда, Шарлотта?

Я впервые увидела злость на лице подруги. Но не сидеть же ей в девках вечно? Должен же кто-то потревожить этот «терновый куст».

— Несомненно леди Блайт преувеличивает мои таланты, — выдавила она, передвигая отяжелевшие ноги.

— Не скромничайте, миссис Эванс, — улыбка на лице Патрика могла затмить солнце. — Вы нам невероятно поможете.

— А пока вы выбираете, мы с мисс Вебер могли бы прогуляться до модистки. Скажите, дорогая, вы уже выбрали платье? — я потащила Оливию к выходу, лепеча попутно: — В Лондоне так моден кринолин. Уверенна, что платье на кринолине придется вам по душе…

И на какие только жертвы не готова пойти милейшая леди Блайт ради подруги? Мне пришлось несколько часов терпеть Оливию, и эти часы, вполне сойдут за пару дней, ибо я успела узнать все о немыслимых рамках и правилах для юной особы в провинциально-жеманном обществе.

Мистер Вебер и Шерри настигли нас в магазине со шляпками, оба красные и запыхавшиеся. Моя подруга неловко покашливала в перчатку. Вид у нее был пришибленный и смущенный, будто Вебер не просто сопровождал ее, а полез под юбку.

Прощаясь с нами брат с сестрой долго раскланивались, а мне не терпелось остаться с Шерри и Китти наедине. Взобравшись в экипаж, я вцепилась в подругу:

— Ну что?

— Как вы могли? — сокрушилась она. — Как? — прижала кулаки к сомкнутым и передернутым рыданиями, губам. — Вы дали слово, что будете моим верным другом, леди Блайт! Зачем вы оставили меня наедине с Патти? Леди Блайт, я умоляю вас… заклинаю, никогда не делайте этого впредь!

В моей голове роились неприличные мыслишки. Ну что такого мог сотворить этот Патти, что моя покорная Шерри так взбрыкнула? Однако ж в ней просыпается настоящая бунтарка, и, кажется, вместо сельской мышки я получу женщину с железным характером. Неужели своим вмешательством я задела ее окрепшую гордость?

— Шарлотта Эванс, — начала я, прерывая истерику. — Вы должны запомнить, что я не потерплю ругани и недоверия в свой адрес. Все, что я делаю, в ваших интересах. Неужели, скажите мне, мистер Вебер вел себя недостойно?

— Нет! — возразила она. — Его поведение было безупречным…

— Тогда в чем, святые небеса, дело?

Она смутилась. Что за женщина? В ее милой головке полным полно предрассудков.