До и после - [39]

— Усыновить?

— Да. Усыновить.

Усыновить. Усыновить. Усыновить. Если повторять слово довольно долго, то со временем оно потеряет свое значение.

Я моргнула и спросила единственное, что пришло мне в голову:

— Он знает?

После того как папа сказал «да», я вроде как потеряла способность сосредоточиться. Мои мысли разбегались в разные стороны.

Я тихонько закрыла за собой дверь и поднялась по лестнице в свою комнату. Заверения родителей все еще звучали у меня в голове, и это «усыновить» до сих пор стучало в ушах. Сердце колотилось как сумасшедшее, и каждый удар повторял одно и то же.

Я испытывала облегчение. Невероятное облегчение, но в то же время была неимоверно зла. Я ненавидела Элизабет и ненавидела весь мир. Если мне суждено иметь брата, то почему я не могу получить его обычным способом? Все было неправильно. Если у меня будет брат, я не хотела его только потому, что Элизабет оказалась чертовой трусихой.

Мне следует быть лучше. Но иногда все, что ты действительно можешь, — это думать о себе. Иногда это единственны способ справиться. Единственный способ осмыслить нечто настолько огромное и угрожающее, как целый мир, — это думать о себе. Я захлопнула дверь своей спальни и упала поперек кровати, думая, смогут ли родители помочь мне с колледжем теперь, когда будут нести ответственность и за Фостера.

А потом... потом я подумала про Фостера, и весь эгоизм смыло волной вины. Одно дело — отдать ребенка на усыновление сразу после рождения. Но кто живет с ребенком четырнадцать лет, а потом решает, что не хочет его? «Ой, извините, нет... Я, наверное, верну его». Что-то вроде вселенской ошибки обработки. Вернуть отправителю.

Я заставила себя встать с кровати. Мне нужно увидеть Фостера.

Я постучала в его дверь, и он ответил совершенно четким и спокойным:

— Войдите.

Я открыла дверь. Фостер лежал на кровати в своем ярко-красном футбольном шлеме.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал как обычно. Что вообще говорят в таких ситуациях? С чего начать-то?

— Как дела?

Да уж. Удачное начало.

Фостер казался невозмутимым.

— Нормально.

— Что... ох... я хочу сказать...

— Все хорошо, Дев. — Фостер посмотрел на меня через решетку шлема. — Это не сюрприз. Она звонила и разговаривала со мной, так что все в порядке.

Я села на край кровати:

— Хочешь... посмотрим телек или еще что?

Он помотал головой.

— Можем позвать Эзру.

Он поднял лицо к потолку:

— Ладно, но тебе придется ему позвонить.

— Что мне ему сказать?

Фостер пожал плечами:

— Скажи ему правду.

Я взяла у Фостера номер Эзры и вышла в коридор позвонить. Раздался гудок, потом еще один, и между гудками меня накрыла паника: «Что я ему скажу?»

— Алло.

— О, привет. Алло. Это Эзра?

— Да.

— Это Девон. Девон Теннисон.

Пауза.

— Что случилось?

— Фостер. — «Ар-р-р!» — В смысле Фостер думал... и я подумала...

Вот бы у телефонов была кнопка «Покинуть корабль!», чтобы нажать при очень неловком разговоре. Хотя, думаю, кнопка «Завершить разговор» действует похожим образом.

— Дело в маме Фостера, — сказала я, перестроившись. — Фостер рассказывал тебе про свою маму?

— Да.

— Ну, она... мои родители, они... — «Сглотни, дыши». — Он остается с нами. Насовсем. Это, типа, официально, и мы только что узнали, и... и мы с Фостером подумали, что, может быть, ты захочешь прийти и... посидеть с нами. Ненадолго, потому что...

Почему? Потому что ты нам нужен? Я не могла это произнести, поэтому позволила своему «потому что» повиснуть в воздухе, и на другом конце линии воцарилось молчание, а потом:

— Я скоро буду.

И он был. Не прошло и десяти минут, как Эзра Линли подъехал к нашему дому на своем сверкающем пикапе.

Мы все сидели на кровати Фостера и смотрели «Невероятные приключения Билла и Теда» [15]. Фостер заставил меня сесть посередине.

Через некоторое время Фостер снял свой футбольный шлем, улегся на подушку и закрыл глаза. Я чуть-чуть подвинулась, остро осознавая каждый раз, когда мой рукав задевал рукав Эзры. Кровать была маловата для троих человек.

Я поняла, что Фостер заснул, и внезапно мне показалось, что мы с Эзрой остались одни, хотя это не так.

Что-то во мне щелкнуло, какое-то осознание, которое превратилось в необходимость завести разговор.

— Какие у тебя колледжи? — спросила я, не отводя глаз от экрана телевизора.

— Что, прости?

— Ты сказал, что сократил число колледжей до четырех. Это секретная информация или как?

Он оттарабанил названия. Крупные университеты, все на расстоянии одного штата.

— Они близко, — сказала я.

— Там хорошие футбольные команды. Но да, они близко, это тоже. Просто я... моя мама...

Он не закончил. Его взгляд переместился на Фостера, как будто упоминание о мамах в присутствии Фостера было табу или вроде того.

Но дыхание Фостера оставалось глубоким. Никаких внутренних сигнализаций не сработало при звуке слова.

— Спасибо, что позвонила, — сказал Эзра после паузы.

— Это была идея Фостера, — сказала я, несмотря на то, что — если я правильно помню — идея принадлежала мне.

Эзра кивнул.

— Жаль, что это случилось с вами, ребята, — сказал он. — Если я могу чем-то помочь...

— Ты уже, — сказала я, прежде чем успела даже подумать об этом. — В смысле помогаешь. Ты уже помогаешь.