ДНК – не приговор - [36]
Эссенциалистские предубеждения приводят нас к ожиданию того, что наша судьба полностью записана в геноме. Многие компании, ориентированные на потребителя, обещают быть оракулами, расшифровывающими закодированную информацию. Но это совершенно не работает с распространенными заболеваниями, от которых в конечном счете большинство умрет. Возбуждение и тревога, вызванные генетическим тестированием, обусловлены убеждением, что мы имеем дело с прорицателем, который может обратиться к лежащим в вашей основе сущностям. Но как только вы поймете, что нет никаких точных оценок риска для большей части распространенных причин смерти, весь опыт генетического тестирования станет гораздо менее интересным. Геномные компании неспособны точно определять риски распространенных заболеваний просто потому, что эти болезни не имеют точного набора причин, которые могут быть прочитаны в генах. С точки зрения науки реальность генетического тестирования такова, что за занавесом нет никакого оракула.
Глава 5. «Он таким родился»: размышления о гендере и сексуальной ориентации
В 1990-х годах одним из наиболее популярных персонажей шоу Saturday Night Live был(а) Пэт Джулии Суини. Все шутки строились на андрогинности этого человека: было совершенно невозможно определить, какого он или она пола. Другие персонажи скетчей путем наводящих вопросов пытались установить его половую принадлежность, дабы назначить соответствующую цену за стрижку или продать подходящий дезодорант. Они предпринимали обреченные на провал попытки найти какие-то подсказки. Спрашивали, как зовут его (ее) бывшего жениха или бывшую невесту (ответ: «Терри»). Интересовались, какой журнал он или она хотела бы почитать (не Sports Illustrated или Glamour, а People) и какой фильм – посмотреть («Тутси»). Эти сценки были смешными, поскольку зрители разделяли дискомфорт персонажей шоу. Мы понимаем, насколько выбивает из колеи незнание чьего-то гендера. В Германии, например, правительство издало закон, в соответствии с которым имя ребенка должно давать представление о его гендере. Корни этого дискомфорта лежат глубоко – нет социальной категории более значимой для понимания окружающих, чем гендер.
Когда вы только появились на свет, весьма вероятно, что первая фраза, описывающая вас, касалась вашего пола. И именно эту информацию будущие родители жаждут получить как можно раньше – обычно за много месяцев до рождения ребенка, благо технологии вроде ультразвука это позволяют. Термин «пол», как правило, относится к биологическим различиям между мужчинами и женщинами, включающим в себя хромосомы, гормоны и половые органы. В свою очередь, слово «гендер» обозначает социальные роли, женские или мужские, с которыми индивид себя идентифицирует. Таким образом, гендер формируется нашим предшествующим опытом. Тем не менее большинство людей представляют себе его врожденным и неотъемлемым, проистекающим из некой предлежащей сущности. В одном исследовании гендер сравнивался с 19 другими социальными категориями, такими как раса, сексуальная ориентация, класс и религиозная принадлежность. Выяснилось, что его считают наиболее неизменной, четко определенной, естественной, необходимой и стабильной из всех социальных конструкций[174]. Представление о гендере как о сущности не требует высокого уровня образования – даже четырехлетние дети предсказывают поведение людей в основном исходя из этого понятия[175]. Они понимают, что гендер человека в основном постоянен. Считают, что даже девочка, выросшая среди мальчиков и мужчин, сохранит женский характер и интересы. Десятилетний мальчик в ответ на вопрос, предпочтет ли такая девочка играть с игрушечным набором для чаепития или выберет игрушечную машинку, сказал: «У нее девчачьи мозги, поэтому она выберет чайный набор»[176]. У маленьких детей обычно еще более узкий взгляд на гендер, чем у тех, кто постарше. Они придерживаются гендерных стереотипов очень строго. Например, настаивают на том, что все медсестры – женщины, а врачи – мужчины, даже если им показать фотографии женщин-врачей и медбратьев[177]. В раннем возрасте дети думают о гендере как о части глубинной человеческой сущности.
Может показаться странным, что люди, особенно маленькие дети, думают, что гендер проистекает из некой внутренней сущности. Разве это не просто результат воспитания? Например, одно из общепризнанных различий между девочками и мальчиками состоит в том, что якобы девочки любят розовый цвет, а мальчики – голубой. И оно не связано с какими-то биологическими различиями. Этот обычай появился в культуре недавно. В далеком 1890 году американским матерям, читающим The Ladies Home Journal, рекомендовали одевать девочек в голубой, а мальчиков – в розовый[178]. Очевидно, что много изменилось с тех времен, и этот пример иллюстрирует то, как социальные устои и обычаи влияют на наше восприятие гендера. Нормы также сильно различаются в зависимости от культуры, особенно в вопросах гендерного равенства. Например, в арабских странах только 3 % выборных государственных должностей занимают женщины, в то время как шведский парламент на 45 % состоит из представительниц прекрасного пола. В одном исследовании мужчин и женщин из более чем дюжины стран опросили на предмет гендерных ролей. В большинстве стран с высоким уровнем гендерного равенства (Нидерланды, Финляндия, Германия) участники согласились с утверждениями вроде «брак не должен мешать карьере ни женщины, ни мужчины» или «женщины имеют право на такую же сексуальную свободу, какую имеют мужчины». Кроме того, большинство опрашиваемых обоих полов из этих государств не согласились с утверждениями вроде «для блага семьи жена должна заниматься сексом с мужем вне зависимости от ее желания» или «работа мужчины слишком важна, чтобы его обременять домашними делами». В странах же с самым низким уровнем гендерного равенства (Нигерия, Пакистан) основная масса участников обоих полов не согласилась с утверждениями о необходимости гендерного равенства и поддержала высказывания о том, что женщина должна быть подчинена мужчине
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.