Дни Крови и Звездного Света - [12]
Она села. Девушку наполнило ледяное спокойствие. Она знала, что ей делать сейчас. Ей придется спуститься вниз и попросить разрешения у того, кто снимает комнату, поискать зуб. Большое нежелание приковало ее к полу. Все, что угодно, только не это.
Кто угодно, лишь бы не он.
Был ли он сейчас там? Она думала, что был; иногда ей казалось, что она может ощущать его присутствие, излучаемое вверх, сквозь пол. Он, наверное, спит — ведь была середина ночи.
Ничто не заставит ее пойти к нему посреди ночи. Ожерелье может подождать до утра.
В конце концов, это был хоть какой-то план.
А потом в ее дверь — стук. Она сразу поняла, кто это. Он-то не стеснялся приходить к ней по ночам. Стук был мягким, и эта мягкость тревожила ее больше всего. В ней чувствовалось что-то интимное, тайное. Она не хотела, чтобы между ними были общие тайны.
— Кару? — его голос был ласковым. Она напряглась всем телом. Она знала лучше, чем кто бы то ни было, какой уловкой была эта мягкость. Она не ответит. Дверь была заперта. Пусть думает, что она спит.
— Твой зуб у меня, — сказал он. — Он свалился мне на голову.
Вот проклятье. Она не сможет притвориться спящей, если сама только что уронила зуб ему на голову. К тому же она и не хотела, чтобы он подумал, будто она от него прячется. Черт возьми, почему до сих пор он влияет на нее подобным образом? Серьезная, с прямой спиной, Кару пошла к двери. Синей дугой сзади раскачивалась коса. Кару откинула старую перекладину, которая в первую очередь и была защитой от него, и открыла дверь. Она протянула за зубом руку. Все, что ему нужно было сделать, положить его ей на ладонь и уйти, но она знала, конечно, знала, что это не будет так просто.
С Белым Волком никогда не было просто.
ЭТО ОПУСТОШЕНИЕ АНГЕЛОВ
Белый Волк.
Первенец Военачальника, герой объединенных племен и генерал военных сил химер. Того, что осталось от них.
Тьяго.
Он стоял в коридоре, изящный и холодный в своей, без единой морщинки или складочки, белоснежной тунике. Его шелковые белые волосы были убраны назад и связаны кожаным шнурком. Эти седые волосы противоречили его молодости — по крайней мере, молодости его тела. Его душе было сотни лет, и она пережила столько бесконечных войн и смертей, что не сосчитать, многие из них были его собственными. Но его тело было в самом расцвете, мощное и красивое, в полной мере отражающее мастерство Бримстоуна.
По внешнему виду, он был, по большей части, человеком, сотворенным по своим собственным требованиям: на первый взгляд — человек, но, если приглядишься, то увидишь притаившегося зверя. Сексуальный мужчина улыбнулся, обнажив острые клыки, пальцы его сильных рук были увенчаны черными когтями, а его ноги переходили от середины бедер из человеческих — в волчьи. Он был очень красив — мощный и в то же время доведенный до совершенства, с оттенком дикости и отголоском опасности, которые ощущала Кару, всякий раз, когда он оказывался рядом.
Что было не удивительно, вспоминая их историю.
Теперь у него были шрамы, которых он не имел тогда, когда она знала его, будучи Мадригал. Один залеченный разрез рассекал одну из его бровей и скрывался в линии волос, другой — оттягивал глаз, прерывал край его челюсти и зазубринами сползал вниз по шее, вдоль трапециевидной мышцы к гладкой форме его плеч, расправленных и сильных.
Он не прошел невредимым через последние жестокие сражения войны, но он прошел через все и выжил, и, возможно, стал еще более красивым со всеми этими шрамами, которые заставили его казаться, более настоящим. Теперь в дверном проеме Кару он был слишком настоящим, и слишком близким, слишком изящным, слишком опасным. Всегда Белый Волк был чем-то большим, чем сама жизнь.
— Не можешь уснуть? — спросил он.
Зуб был зажат в его ладони, но он не отдал его.
— Уснуть, — повторила Кару. — Как мило. Неужели кто-то все еще так делает?
— Да, — невозмутимо ответил он. — Если могут. — В его взгляде была жалость — жалость! — потом он мягко добавил: — Ты знаешь, и меня они довольно часто посещают.
Кару не имела понятия, о чем он говорит, но ощетинилась на его мягкость.
— Кошмары, — уточнил он.
Ах, это.
— У меня нет кошмаров, — солгала она.
Тьяго не поверил.
— Тебе следует заботиться о себе, Кару. Или, — он взглянул мимо нее в ее комнату, — позволить другим позаботиться о тебе.
Она попыталась заполнить собой дверной проем так, чтобы даже маленький кусочек открытого пространства не давал и намека на приглашение зайти.
— Все нормально, — сказала она. — Я в порядке.
Все же он шагнул вперед, так, что она либо должна была отступить, либо терпеть его близость. Она осталась стоять, где стояла. Он был чисто выбрит и от него доносился слабый запах мускуса. Как ему удавалось быть всегда чистым в этом дворце, сделанном из грязи, Кару не знала.
Вранье. Конечно же, она знала. Не нашлось ни одной химеры, которая не согласилась бы с радостью удовлетворить нужды Белого Волка. Она даже подозревала, кто был его денщиком, Тен, которая расчесывала и мыла его волосы. Ему практически не приходилось высказывать свое волеизъявление; его желания предугадывались и были уже исполнены.
