Дни, когда я плакала - [59]

Как я могу ему отказать?

И он прав. Я не могу протранжирить эту экскурсию по кампусу, как сделала это в Хьюстоне. В конце концов, возможно, мне придется провести здесь следующие четыре года.

В кампусе нет ничего особенного. Студенты ходят по тротуарам с наушниками в ушах, уставившись в экраны своих телефонов. И это не так уж и плохо. Большой кампус – типа того, что в Колумбийском университете, с древней архитектурой и надменным студенческим людом – только подавлял бы меня. Университет Сэма Хьюстона знает, что он собой представляет. Промежуточную ступень. Возможность.

В конце экскурсии мы получаем пакеты с информационными листовками и сувенирами. Картер достает из своего пакета оранжево-белую бейсболку и надевает ее козырьком назад. Оден надевает свою козырьком вперед. Я отказываюсь надевать свою.

По дороге к машине я пытаюсь вспомнить, как подойти к гаражу, а Картер с Оденом листают брошюру о том, чем можно заняться в Хантсвилле.

– О-о-о, у них есть Музей Сэма Хьюстона, и там есть пруд с утками, – произносит Картер так, словно это чрезвычайно интересно.

– И еще надо сходить взглянуть на статую, – подыгрывает ему Оден.

– Ребят, подождите. Кажется, мы заблудились.

Картер поднимает взгляд от брошюры. Мы стоим посреди какой-то парковки.

– Куинн, черт побери, где мы?

– Вы двое мне не помогали!

Он убирает брошюру и достает телефон. Потом берет меня за руку и ведет нас с Оденом в обратном направлении.

Когда мы доходим до гаража, Картер подводит меня к пассажирской стороне моей машины.

– Давай я сяду за руль. Здесь есть места, которые тебе надо увидеть.

– Нам нельзя оставаться здесь слишком долго, иначе мои родители захотят знать, где я.

– Ага, у меня то же самое, – говорит Оден.

– Скажете, что делаете домашнюю работу у друзей, – он отпускает мою руку и подходит к водительской двери. – Ну правда, как ты можешь решить, ехать ли тебе сюда, не увидев город, в котором ты будешь жить?

В этом есть смысл. Второй раз в своей жизни я сажусь на пассажирское кресло моей машины, Оден садится сзади, а Картер – за руль.

Чем можно заняться в Хантсвилле, штат Техас

1. Поучиться в Государственном университете Сэма Хьюстона, если повезет найти парковку.

2. Сразу же узнать, почему местные называют его Тюремным городом. В кампусе в прямом смысле есть специальная тревога, сообщающая, что сбежал один из осужденных.

3. Очень дешево сходить в кино.

4. Обрадоваться тому, что вниз по улице есть торговый центр, и тут же разочароваться, потому что никогда еще за свою жизнь я не видела такого пустого молла. Я удивляюсь, как им вообще хватает наглости называть его моллом.

5. Уколоться иголкой сосны или получить по голове сосновой шишкой, потому что тут нет ничего, кроме деревьев.

6. Потеряться где-нибудь между Н-авеню и С-авеню и удивляться, почему они не смогли дать улицам нормальные названия.

7. Смотреть, как Картер делает вид, будто знает, куда едет.

8. Остановиться на обочине автомагистрали и дойти до самой большой статуи американского героя. Сфотографироваться.

9. Остановиться на обочине автомагистрали и сняться в поле люпина. Проверить в интернете, не запрещено ли их срывать (не запрещено).

10. Притвориться раздраженной, когда Картер делает что-то настолько же милое, как пропускает поворот.

Мы возвращаемся в Хейворт как раз к моменту, когда наш класс выходит с уроков. Я опускаюсь на сиденье, надеясь, что никто не заметит мою машину, потому что боюсь, что нас закидают яйцами. Когда Оден выходит, Картер говорит ему:

– Ливви хочет с тобой поговорить. Ты должен ее выслушать.

Я не вижу реакцию Одена, но чувствую напряжение. Он молча закрывает дверь.

Когда Картер выезжает с парковки, я спрашиваю:

– Как думаешь, Оден меня ненавидит?

– Что? – он смеется, будто слегка растерявшись. – С чего вдруг ему тебя ненавидеть?

Я смотрю прямо перед собой.

– Я была там, когда фотографии Оливии были испорчены. Я в этом участвовала, – я поворачиваюсь к нему. – А ты меня не ненавидишь?

Он тоже смотрит прямо перед собой.

– Нет.

– Почему? – я словно умоляю его ненавидеть меня. Я заслуживаю, чтобы меня ненавидели.

– Потому что, – он вздыхает, – теперь всё изменилось. Ты теперь другая. И Ливви рада, что вы стали подругами. Она не будет играть в игры шантажиста и бросать тебя. Она слишком хорошо знает, каково это.

Но разве я не заслужила, чтобы меня бросили? Я разозлилась на шантажиста за то, что они выложили этот список, но если бы они этого не сделали, разве я когда-нибудь рассказала бы об этом Оливии? В моем списке дел не было пункта о том, чтобы извиниться перед ней. И сейчас я понимаю, что он должен был там быть.

Я несколько месяцев избегала этого разговора. Но у меня нет права принимать ее дружбу, если я не могу посмотреть ей в глаза и извиниться за то, что участвовала в ее травле.

Мой отец раньше всегда держал маму за руку на консоли. Глядя на них с заднего сиденья, я никогда не придавала этому особого значения, пока он не перестал так делать.

Я начала лгать себе, когда он перестал.

И когда Картер переплетает мои пальцы со своими на консоли, направляя машину в свою часть города, у меня внутри всё переворачивается – это словно напоминает мне о том, что всё когда-нибудь кончается.