Дни искупления - [55]

Ее родители, вспомнил Лорен, работают в ЛВТ. Стоит расспросить поподробнее.

— Ты, наверно, слышала об убийстве?

— Но вы ведь не любите говорить дома о полицейских делах, — улыбнулась Небесная.

— А вдруг ты или твои родители знают что-нибудь полезное для следствия?

— Ого, вы хотите допросить меня?

— Можно сказать и так. Если не возражаешь.

— Приступайте. — Она пожала плечами.

— Ты знаешь Тима Джернигана? Или его жену Сондру?

— Нет, к сожалению.

— Амардаса Сингха? Или Дейльха?

— Тоже нет. Видимо, я ничем не смогу помочь вам.

— А кем работают твои родители?

— Папа занимается неорганическими кристаллами. Он, я думаю, не связан по работе с упомянутыми вами. Мама работает в секретной лаборатории, ее специальность имеет какое-то отношение к элементарным частицам. Правда, она почти ничего не рассказывает о тех, с кем работает. К тому же я не часто вижусь с ней.

— Твоя мама почти все время в лаборатории?

— Нет, дело в том, что родители разведены. Я живу у папы.

— Извини, я не знал. — Лорен почувствовал неловкость.

— Пустяки. Честно говоря, я рада этому. Они часто ссорились. — Небесная глубоко вздохнула. -

Впрочем, и теперь они воюют. Мама хочет, чтобы я жила у нее, но только по одной-единственной причине — чтобы реже виделась с папой. А на самом деле я ей не нужна.

— Твои родители никогда не говорили о Вильяме Пашиенсе?

— Это который из Службы безопасности? — рассмеялась Небесная. — Да он же козел придурочный!

Лорен не удержался и тоже захохотал.

— Так, значит, ты слышала о нем?

— И видела. Он читал лекцию нашей группе. Мы принадлежим церкви Земли. Он показывал нам слайды, рассказывал о скалолазании, о том, что в горах не надо ничего за собой оставлять, никаких альпинистских приспособлений, чтобы сохранить горы. Вы слышали, наверно, о его увлечении?

— Нет.

— Для любого другого такая забота об экологии была бы похвальна, но Пашиенс делал это исключительно из скупердяйства. И вообще в Лаборатории его не любят. Мама как-то жаловалась мне, что его люди из Службы безопасности прослушивают телефон, а когда она выходит за территорию ЛВТ выпить кофе, у нее проверяют сумочку на проходной. Впрочем, у Пашиенса работа такая — быть подозрительным цербером. Козел он.

— Но и такую работу можно делать красиво.

— Верно. А он делает ее грязно. — Небесная несказанно обрадовалась, что нашла наконец подходящее объяснение своей неприязни к Пашиенсу.

— Как это ты ей позволяешь, — на пороге вдруг появилась Келли, — произносить такие слова, как «козел»?

— Потому, — не растерялся Лорен, — что это допрос. Я должен позволить ей выражаться точно.

— Чего? — поразилась Келли.

— Мне необходимы сведения, которыми располагает твоя подруга. Вот я и провожу допрос.

Девчонки переглянулись и залились смехом.

Лорен вернулся к телевизору и своим каракулям в блокноте.

Проклятые вопросы.

* * *

— Постарайся во сне не скрипеть зубами. — Дэбра сняла очки, положила их на столик у кровати и потянулась к выключателю.

— Попробую, — откликнулся Лорен.

Он закрыл глаза, но сон, как нарочно, не шел. Слишком много мыслей крутилось в его голове, наплывали образы, реальные и мнимые. Мерещился Вильям Пашиенс, рассматривающий боксерские трофеи Лорена — награды, фотографии; Мак Боннивел со сжатыми кулаками на паперти перед церковью; Рэндал Дюденхоф с пронзенной грудью, забрызганный кровью руль.

Дэбра выключила свет.

— Никак не могу уразуметь, — прошептал Лорен.

— Чего ты не можешь уразуметь?

— Как такое вообще возможно? Мертвец очень похож на Рэндала Дюденхофа.

— Я уже почти забыла о нем, — помолчав немного, сказала Дэбра.

— Не знаешь, что стало с его женой?

— С Виолеттой? Несколько лет она одна пыталась управляться с ранчо, потом продала его Луису и уехала в Юту.

— Это я знаю.

— Кажется, она живет теперь в Прово. Вышла там замуж и теперь растит маленьких мормонов.

Лорену вспомнился «тандерберд», весь провонявший виски. В тот день Рэндал выиграл шестьдесят долларов в покер и купил большую бутылку. Вероятно, он пил прямо из горла в тот момент, когда его машину занесло на черном льду. Автомобиль свалился с моста Рио-Секо.

Тогда выпить за рулем не считалось большим грехом. Надо было быть кем-то вроде коммуниста, чтобы запрещать себе несколько глотков спиртного по дороге домой. Лихачи из мормонов и прочие бравые парни не только хлестали виски за рулем, они, бывало, выплевывали жевательный табак в лобовое стекло встречного автомобиля. Им также ничего не стоило миль на пятьдесят превысить допустимую скорость на обледеневшей дороге.

А во время аварии вместе с кровью из этих бравых парней выходил и их дерзкий дух. Лорен знал это, как никто другой, ведь он собственными руками с помощью резака высвобождал их из разбитых машин. Он достаточно насмотрелся на плоды буйной бесшабашности.

— Он стал первым из виденных мною погибших, — произнес Лорен.

— Знаю.

— Бессмысленные потери. Черт возьми! — Аварии и трупы Лорену не давали покоя.

И ему вдруг захотелось выкурить сигарету. А ведь он никогда не курил. В том возрасте, когда его сверстники начинали баловаться табаком, Лорен играл в футбольной команде. Их строгий тренер, тоже мормон, категорически запретил им пить, курить и заниматься онанизмом. Хотя непонятно было, как он собирался проверять последнее. Впрочем, тренер был не простым мормоном, а епископом, что давало ему право требовать ответы на вопросы о половой жизни по крайней мере у тех игроков, которые тоже являлись мормонами. Выпивку и рукоблудие Лорен считал меньшими грехами, а вот курить не курил. Даже полагавшиеся солдатам бесплатные сигареты во время службы в Южной Корее он раздавал местным жителям.