Дни чудес - [123]

– Мистер Роуз?

Голос был тонким, настойчивым и чуть укоризненным. Я обернулся, почти уверенный, что увижу офицера полиции. Но это был иной представитель власти – я сразу же узнал его по совещанию в совете. Это был Боб Дженкинс из планового комитета совета. Салли была права, назвав этот вечер вечером сюрпризов. Поначалу у меня душа ушла в пятки. Он пришел сюда, чтобы закрыть нас? Неужели он способен на подобную жестокость? Однако что-то в его самодовольном виде предполагало другое.

– Вижу, вы устраиваете нечто грандиозное, – сказал он. – Странно, что я не слышал об этом раньше.

– Ну, я…

Он осклабился, показывая зубы, и я не сразу понял, что это улыбка.

– Мы намерены оспорить закрытие, – стараясь быть твердым, произнес я.

– Это очевидно.

– Мы сделаем все, что в наших силах. Это только начало. Мы готовы сразиться врукопашную.

– Посмотрим, – загадочным тоном произнес он.

Он собирался отойти, когда я поймал его за руку:

– Ванесса тоже здесь?

– Не знаю, но думаю, да, если принять во внимание жертву, которую она принесла ради вашего театра.

– Жертву?

– Да. А вы не знали? Когда она выступила в защиту театра, некоторые из муниципальных чиновников посчитали это… неуместным. Они аннулировали ее контракт.

– Ее уволили?

– Формально – нет. Она была скорее внешним специалистом, чем служащим. Но да, не вдаваясь в частности, Ванессу все-таки уволили. Если увидите ее, обязательно поблагодарите. Она заплатила высокую цену.

– Значит, вы не собираетесь закрывать нас сегодня?

– Не сегодня, мистер Роуз. Это фактически весьма полезно – оценить, насколько община заинтересована в этом здании. Право, весьма полезно. Если люди уйдут отсюда с каменными лицами, если местная газета ничего не напечатает, если никто не подпишется на вашу небольшую протестную группу… ну, тогда некоторые из моих более решительных коллег по строительному комитету сделают соответствующие выводы из подобной публичной демонстрации безразличия.

И с этими словами он нырнул в толпу, а я смотрел ему вслед. Шум в фойе стихал. Меня не беспокоила его прощальная угроза. Меня беспокоило то, что он сказал про Ванессу. Я вспомнил о том вечере у театра. Почему она промолчала? В душе я был в ней разочарован – разочарован тем, что она не сделала больше. Что за идиот!

Я решил должным образом поблагодарить ее, когда увижу, – это все, что мне следовало сделать. То есть у нас было всего два свидания. Это ничего не значило. Совершенно ничего.

Я огляделся по сторонам, пытаясь найти Ханну. И снова я поймал себя на том, что пытаюсь понять смысл происходящего. Что случится потом – думал я. Что потом? Послышались треск и завывание громкой связи.

– Дамы и господа, – объявил голос Теда, – пожалуйста, проходите в зрительный зал. Спектакль сейчас начнется.

Публика хлынула в зал. Меня увлекло потоком, и я на миг потерял ориентацию, но, едва пройдя сквозь двери, сразу понял, что имеет значение только одно. Перед сценой я увидел Теда с незнакомым мне мужчиной, по виду механиком. Тед заметил меня и стал пробираться через толпу.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Не знаю, – засмеялся я. – А ты?

– Отлично! Взволнован, возбужден!

Я почти не слушал, что он говорит. Оглядываясь по сторонам, я в недоумении смотрел, как быстро заполняются места. Здесь были большие семьи в полном составе, казалось, целые округи. Дети носились взад-вперед по проходам, пожилые люди спокойно занимали места в конце рядов, с довольным видом поднимаясь, чтобы пропустить детей. Я пытался найти глазами Ванессу, но не мог. В зале стоял гул разговоров.

Я повернулся к Теду:

– Это… Ух ты, так много неожиданного!

– Погоди, вот увидишь свою дочь, – ответил он. – Ладно, пойду переоденусь.

Я бочком продвигался вперед, к первому ряду. Рядом с Джеем было два свободных места. Подсев к нему, я обернулся и увидел улыбающуюся Элизабет, сидевшую за два ряда от меня. Я помахал ей, она тоже, а потом скрестила пальцы. По сигналу погасли огни в зале. Гул голосов перешел в шепот, а потом совсем стих.

Зажглись два ряда прожекторов, осветив стоящую в центре сцены красивую женщину, которую я сначала не узнал. В следующие секунды я понял две вещи. Первое – прожектора не были театральной осветительной техникой. С двух сторон сцены стояли осветительные леса, оснащенные массивными лампами, которые устанавливаются на крышах внедорожников, а в задней части сцены находились промышленные прожектора – те, что используются в гаражах.

И второе. Красивой женщиной была Ханна.

Ханна

Салли шепотом желает мне удачи. Я иду по пустому коридору к сцене, и вот я уже там. В моей голове возникает флэшбэк: мурашки по коже во время просмотра комедии семидесятых. Слепящие лампы по краям сцены не дают мне рассмотреть, много ли публики в зале. По крайней мере, проблема с освещением каким-то непонятным образом решена. И лишь когда я медленно выхожу на середину сцены и смотрю вперед, все встает на свои места. Отсюда мне виден временный осветительский пульт, сооруженный на скорую руку, с отходящими от него по всем направлениям кабелями. За ним стоят Кэллум с отчимом. Похоже, наш спектакль будет освещаться содержимым гаража и мастерской Джо.