Дни чудес - [12]

Шрифт
Интервал

– Это от Анджелы, – непонятно зачем пояснил он. – В последнее время у нас возникают проблемы. Мы стараемся справиться.

Похоже, вопреки обычной сдержанности Тед был готов разоткровенничаться о своей семейной жизни, поэтому я выключил радио – на тот случай, если его раздражал Мелвин Брэгг, задающий вопросы некоему историку по поводу фабричного законодательства 1833 года и его влияния на промышленность Викторианской эпохи.

– Брак – это разновидность бухгалтерского дела, – сказал он. – Подводишь баланс хорошего и плохого, и все получается. Мы определенно в выигрыше.

Я подождал, надеясь услышать подробности, но их, очевидно, не было.

– Отлично, я рад! – откликнулся я. – К тому же можно с выгодой для себя использовать метафору про бухгалтерское дело.

Мы вернулись к нашим компьютерам. Тед некоторое время стучал по клавишам, потом с комичным выражением лица поднял глаза.

– Скучаешь по ней? – спросил он. – Я имею в виду Элизабет.

Честно говоря, этот вопрос, возникший невесть откуда, застал меня врасплох. Подобная прямота была совершенно несвойственна Теду. Я задумался, не зная, что ответить.

– На самом деле по ней я не скучаю, – сказал я. – Но знаешь, мне не хватает… чего-то… или кого-то. В этом есть смысл?

Как раз в этот момент в комнату ворвалась Ханна с переброшенным через плечо рюкзаком и гигантскими наушниками на шее.

– Привет, бездельники! Что происходит? О-о, шоколадные печенюшки!

Она потянулась за пачкой, однако Тед игриво убрал печенье:

– Вы уже пообедали, юная леди?

– Я-то да, а вот он – нет, – сказала она, вынимая из рюкзака контейнер с сэндвичами и ставя его на мой стол. – Поэтому и пришла. Опять забыл свой сухой паек. Ты совершенно беспомощное существо. Клянусь, если бы не я, ты бы с голоду помер.

– Пойду принесу чай, – предложил Тед.

Он отправился на маленькую кухню, а Ханна, схватив сразу три печенья, плюхнулась в старое кресло, стоящее в углу кабинета. Она часто заглядывает сюда по пути в город, обычно придумывая какой-нибудь предлог для визита, но я тешу себя мыслью, что ей просто хочется немного побыть здесь. Обычно она читает комиксы или пишет эсэмэски друзьям, пока не надоест, а потом уходит. Сегодня, однако, она сидит, пристально глядя на меня. Я пытаюсь игнорировать ее, делая вид, что читаю электронную почту, но, пока кипит чайник и Тед шумно собирает кружки и чайные пакетики, она продолжает на меня пялиться. Жует печенье и пялится.

– Эй, па, – наконец говорит она. – Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Просто пытаюсь разобраться с этим потопом.

– Нет, я спрашиваю про тебя.

Наконец-то до меня доходит, в чем дело. Я разворачиваю к ней свое начальственное кресло, сжав кулаки, как злодей из бондианы.

– Ты слышала, о чем мы говорили? – спрашиваю я.

– Когда?

– Перед тем, как ворваться сюда. Ты слышала, как Тед спрашивал про Элизабет и меня.

– Ага, я все слышала.

– Все – это хорошо, – говорю я. – Просто я потакал старой свинье.

Скорчив недоверчивую гримасу, Ханна явно намеревалась продолжить допрос грустного папы, но в этот момент вернулся Тед с тремя кружками чая. Потом он сразу стал звонить в страховую компанию. Разговор длился бесконечно, в нем поднималась тема заблуждений и ответственности человека, а также обсуждались причины и степень повреждения, но, по крайней мере, это остановило допрос Ханны. В конце концов она в гневе удалилась.

– Спасибо, что принесла мне ланч, – бросил я ей вслед.

– Разговор не окончен, – прорычала она в ответ.

Остаток рабочего дня Тед провел, молча работая над документами для страхового требования. Меня преследовала повторяющаяся вновь и вновь мысленная картина льющейся через дверь на сцену воды, напоминающая тот эпизод из «Сияния», где из лифта струится кровь. Я не думал об Элизабет. Вовсе нет. И я знал, что к тому времени, когда вернусь вечером домой, Ханна тоже забудет об этом.

Ханна

Итак, вечером того же дня мы с папой сидим дома перед теликом, ковыряя еду, заказанную в китайском ресторане. Па явно считает, что я позабыла про Элизабет, но он ошибается. В голове у меня крутится какая-то мысль. Появившись неизвестно откуда, она донимает меня, но то, что случилось со мной в пятницу вечером, и потом разговор папы с Тедом, который я подслушала… В общем, мне нужны ответы.

Я помню только единственный эпизод с ее участием. Горестное расставание. Я держу папу за руку, мы стоим у входной двери, на улице ждет такси. Кто-то без конца просит прощения. Это все, что я помню. Интересно, что помнит он?

– Завтра нам надо чем-нибудь заняться, – вдруг произносит он громким бодрым голосом. – У тебя есть планы?

– Наверное, потусоваться с Дженной и Дейзи. Папа, ты не ответил на мой вопрос.

– У меня есть идея. Мы сыграем в «А ну-ка, надень эти шмотки!».

– О господи, правда?

– Да! Повеселимся от души!

«А ну-ка, надень эти шмотки!» – наша любимая игра, когда я была поменьше. Правила простые: мы шли в благотворительные магазины и покупали себе самые нелепые прикиды, а потом, нарядившись в эти тряпки, отправлялись в ресторан. Именно из-за этой игры папа однажды привел меня в самый хороший французский ресторан Бата, нарядившись в лимонно-зеленые спортивные штаны и очень тесную розовую футболку с надписью «S Club 7», а я щеголяла в мужском свадебном костюме-тройке и собственной покемонской кепке с помпоном.


Еще от автора Кит Стюарт
Мальчик, сделанный из кубиков

Как заново научиться любить? На этот важнейший из всех вопросов, которые ставит жизнь, единого ответа не существует. Для Алекса, героя романа, любящего жену, но разучившегося выражать ей свою любовь, любящего сына, но не умеющего понять ребенка, ответ находит его восьмилетний сын. Сэм у Алекса не такой, как все. Живущий в мире, он отделен от мира. Все, что находится вне его, для мальчика – пугающая загадка. Но когда он дает волю воображению и строит на экране из кубиков новый мир, в котором нет места страху, жизнь мальчика и его семьи чудесно преображается…


Рекомендуем почитать
Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви

Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.


На пределе

Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.


Неконтролируемая мысль

«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.


Полёт фантазии, фантазии в полёте

Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».


Он увидел

Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.


«Годзилла»

Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.


Три сестры

Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!


Горничная

Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.


Весь невидимый нам свет

Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.


Татуировщик из Освенцима

Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.