Дни боевые - [16]

К глубокому нашему прискорбию, при выполнении задачи погиб непосредственный руководитель штурма лейтенант Бушуев. Он подорвался в одном из оставленных немцами бункеров. Противник имитировал бункер под командный пункт. Внутри него, на столике, были небрежно разбросаны командирская карта, блокнот, карандаши, автоматическая ручка. Некоторые из этих предметов тончайшими проводами соединялись со взрывателями сильных зарядов. На эту приманку и наскочил командир роты. Неосторожность погубила его.

Сухую Ниву мы освободили. С нас наконец была снята та вина за ее потерю, которая долгое время камнем лежала на дивизии.

Командующий войсками фронта наградил тринадцать снайперов Казанского полка орденами и медалями. Армейская газета писала о наших снайперах целую неделю, а фронтовая посвятила им специальный номер.

Вскоре в каждом полку насчитывались уже десятки снайперов. Стали проводить специальные полковые и дивизионные слеты, на которых снайперы обменивались опытом.

* * *

В Новгородском полку, занимавшем оборону правее Казанского, тем временем шла своя жизнь. Командовать им продолжал начальник штаба майор Свистельников. Нового командира вместо Фирсова нам все еще не назначали.

Конфигурация обороны Новгородского полка представляла собой глубокий выступ в расположение противника. Перед фронтом находились Лужно и Каменная Гора, а на флангах, оттянутых на четыре — пять километров назад, — Белый Бор и Сухая Нива. Ширина выступа достигала четырех километров и с обоих флангов простреливалась пулеметным огнем.

Командный пункт полка находился как раз в центре выступа, в том самом маленьком овражке, где когда-то, в первые дни боев за Лужно, размещался КП дивизии. Трудно было теперь узнать эти места. Там, где осенью стоял густой зеленый лес, торчали пни: деревья были сметены снарядами и минами. Овражек и канавы до краев засыпало снегом. Сохранились лишь наши старые  земляные постройки. Полк усовершенствовал их и приспособил к зимним условиям.

Командиры штаба дивизии предпочитали посещать Свистельникова днем, в часы затишья. Ночью фронт оживал, и передвижение в «мешке» становилось опасным. Непрерывным огненным потоком неслись с обоих флангов трассирующие пули, гулко рвались мины, обкладывая наезженную дорогу.

В полку я бывал раза-два в неделю. Во время очередного посещения полка предложил его командиру:

— Пройдемте сначала на правый фланг к Чуприну, а потом к Лютикову. (Старший лейтенант Лютиков командовал вторым батальоном.)

Сопровождаемые адъютантом и автоматчиком, мы двинулись в путь.

— Товарищ полковник! Кто-то бежит навстречу. Смотрите!— обратился ко мне адъютант Федя Черепанов, когда мы поднимались на оголенный гребень, отделявший командный пункт полка от расположения первого батальона. Гребень хорошо просматривался с Каменной Горы, и раньше переходить его днем было небезопасно. Теперь Каменная Гора помалкивала: со снарядами у немцев так же, как и у нас, стало туговато.

Навстречу нам бежал маленький боец, одетый в легкий ватный костюм, ушанку и валенки. Через плечо у него висела большая санитарная сумка.

— Да это же Катя! — всмотревшись, сказал Свистельников.—  Точно,  чупринская Катя,—  после небольшой паузы подтвердил он.

С этой смуглой черноглазой девушкой я был уже знаком. Недели две назад она появилась у нас на КП дивизии вместе с новым начальником штаба, который проверял полк.

Подполковник Батицкий в начале декабря убыл от нас командовать дивизией, а вместо него был назначен комбриг Корчиц.

— Она пленила меня, — смеялся Корчиц, представляя мне Катю. — Застала меня в окопе, когда я беседовал с бойцами, а потом уж так и не отпустила от себя.

— Товарищ полковник, я чуть не умерла со страху, когда узнала, что в нашем батальоне комбриг один по окопам ходит. А если бы что случилось с ним? — наивно оправдывалась передо мной Катя. 

Мне понравилась бойкая, миловидная девушка. На вид ей было лет двадцать.

— У нее блестящие командирские способности!—  говорил Корчиц. — Однажды, когда она возвращалась к себе в батальон, ей поручили доставить человек сорок пополнения. При переходе через открытую поляну гитлеровцы заметили их и обстреляли. Что делать? Надо бы броском выбежать из-под огня, а молодые бойцы перепугались, залегли и стали зарываться в снег. Вот тут-то Катя и проявила себя. Стоя под огнем во весь рост, она обозвала молодых бойцов трусами, заставила подняться и благополучно доставила по назначению. Сконфуженные бойцы потом отзывались о ней с восхищением. «С виду незаметная, а дала нам жизни. Молодец!» С тех пор у Кати большой авторитет.

Поравнявшись с нами и глубоко вздохнув, чтобы успокоить дыхание, Катя обратилась ко мне:

— Товарищ полковник! Командир санитарного взвода военфельдшер Светлова. Разрешите сопровождать вас?

— Здравствуйте, Катя! Как это вы узнали, что мы идем к вам?

— А нам позвонили из штаба.

— Где капитан Чуприн?

— Он у себя на капе.

— Очень хорошо. Можете пристраиваться.

Чуприн и Катя! — эти два имени как-то незаметно переплелись между собой. Поговаривали, что с прибытием Кати в батальон Чуприн очень изменился. Раньше он был неряшлив, частенько поругивался, а теперь стал вежлив, подтянут, всегда с белоснежным подворотничком.