«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг. - [11]

Как видим, первоприсутствующим (и председателем на заседаниях) в Совете являлся самый старший по чину (1 класса) граф Н. И. Салтыков. Среди остальных (особы 2 класса) – руководители трех первых коллегий: иностранных дел, военной и адмиралтейской, а также государственный казначей и министр коммерции. Без должностей – братья Зубовы и князь Лопухин. Основная должность графа П. А. Палена не предполагала его обязательного участия в высшем государственном органе. Имевший чин 3 класса Д. П. Трощинский стал начальником канцелярии Совета, а ему в помощь определили все того же М. М. Сперанского (экспедитором по части гражданских и духовных дел). Понятно, что Зубовы и Пален стали членами Совета как лидеры переворота 12 марта. Князь Лопухин же при Павле I занимал одно время должность генерал-прокурора, а его дочь (княгиня А. П. Гагарина) являлась фавориткой императора. По каким соображениям Александр I включил Лопухина в Совет – нам неизвестно. Со временем этот орган стал называться Государственным советом (в 1810 г. в результате реформы М. М. Сперанского это название было узаконено).

5 апреля вышел «Наказ» Совету. В нем было определено, что сферой его деятельности являются «дела законодательные». На рассмотрение в Совет дела направлял император или же их представляли его члены. Совет высказывал свое мнение по тем или иным вопросам и подавал их на утверждение государю, то есть действовал как законосовещательный орган при самодержце. Современники так определяли расклад политических сил в это время: обиженный Г. Р. Державин с раздражением отметил в своих записках, что Беклешов и Трощинский по близости к императору имели тогда «всю власть в своих руках». П. Г. Дивов определял, что «дела внутренние государства состояли в управлении Беклешова, Васильева и Трощинского, внешние – в ведомстве Палена и Панина». Тех же лиц (кроме Васильева и Палена) упоминал граф П. В. Завадовский[27].

Высказывается также мнение, что в те месяцы главными политическими фигурами в России были все те же руководители заговора 12 марта. Очевидно, как всегда, шла борьба придворных «партий» за влияние на государя. Бывшие заговорщики (Пален, Панин, братья Зубовы) противостояли не запятнанным в глазах Александра Павловича Беклешову, Трощинскому, Васильеву и иным. Надо сказать, что граф П. А. Пален сразу же принес новому государю ощутимую пользу: он быстро смог договориться с британской стороной (эскадра «владычицы морей» крейсировала в виду Кронштадта), и политический конфликт был улажен.

Мы уже отмечали, что граф Н. П. Панин еще при жизни Павла I внушал Александру Павловичу мысль о необходимости ограничения самодержавия. Объяснялось все тем, что необходимо предотвратить в будущем возможность деспотизма, подобного павловскому. И после вступления на престол Александра I графы П. А. Пален и Н. П. Панин предлагали ему принять «конституционный акт». На десятый день царствования в руки Александра Павловича попала записка одного из подчиненных Д. П. Трощинского – В. Н. Каразина. В ней автор призывал государя очертить «пределы» своего самодержавия, дать «непреложные законы», укоренить «веру в правосудие», а суд чтобы состоял из «избранных от народа». Со всей России надо избрать «старцев», которым государь должен отдать «весь избыток своей власти». Другие авторы также обращали внимание на необходимость примата закона и правосудия в жизни общества.

Единственный из друзей Александра Павловича, находившийся 12 марта 1801 г. в Петербурге, граф П. А. Строганов удостоился первой аудиенции только 23 апреля. Зашел разговор о предстоящих реформах. Вопрос о конституции обоими отодвигался на более позднее время. Вначале следовало заняться преобразованиями в государственном управлении. Император подчеркнул необходимость определения «прав человека» и главное – обеспечения прав свободы и собственности. Вторая беседа Александра I со Строгановым имела место 9 мая. Граф подал государю записку, в которой убеждал его, что для разработки проектов реформ необходимо учредить «Негласный комитет», чья деятельность должна сохраняться в тайне. Александр Павлович согласился с предложением и пожелал помимо Строганова включить в комитет Кочубея, Чарторыйского и Новосильцова.

Как видим, молодой государь вполне поддерживал (по крайней мере на словах) идею реформ, осуществление которых способствовало бы эволюции самодержавия в сторону конституционной монархии. В первом своем письме Лагарпу после восшествия на престол от 9 мая 1801 г. Александр I подтверждает свою верность принципам, которые внушал ему его учитель, просит давать ему советы и сейчас и фактически приглашает своего корреспондента в Россию. Между тем на первом заседании Государственного совета 26 марта 1801 г. были рассмотрены проекты известных нам наиболее важных указов, отменявших непопулярные павловские меры. 2 апреля уже сам Александр I вместе с генерал-прокурором А. А. Беклешовым явился в Сенат, где были оглашены соответствующие манифесты, о которых мы ранее говорили[28].

Александр I привлек к работе также известных екатерининских вельмож-англоманов: графов А. Р. и С. Р. Воронцовых и П. В. Завадовского. Эти деятели продолжали линию своих предшественников – князя Д. М. Голицына и графа Н. И. Панина, ратовавших за ограничение самодержавия и придание российской монархии подобия английской. При этом Воронцовы и Завадовский считали, что часть своих полномочий государь должен передать Правительствующему сенату (поэтому в литературе эта группа иногда называется «сенаторской партией»). Граф П. В. Завадовский писал 7 апреля 1801 г. из Москвы находившемуся в своем поместье графу А. Р. Воронцову, что император призывает их обоих в Петербург (оба при Павле I жили в своих имениях, а граф С. Р. Воронцов – в Англии). Раньше в Петербург явился Завадовский и сразу же (18 апреля) был введен Александром I в члены Государственного совета. По приезде А. Р. Воронцова в столицу государь и его ввел в Совет (29 апреля). Своим восхищением молодым императором Завадовский, шестидесятидвухлетний екатерининский вельможа, поделился с другом – пятидесятисемилетним С. Р. Воронцовым в письме в Англию от 13 мая. Причем, сообщая о назначениях на государственные посты, Завадовский отметил природные дарования графа Н. П. Панина и невысоко оценил таланты Д. П. Трощинского и А. А. Беклешова. Включением в состав Государственного совета П. В. Завадовского и А. Р. Воронцова (которому также стукнуло шестьдесят лет) Александр I, по мнению исследователей, пытался как-то ограничить влияние Палена и Зубовых. Причем Г. Р. Державин считал, что А. Р. Воронцов «пристал» к Д. П. Трощинскому. Последний для такой подмоги и внушил государю «вызвать из деревни» первого. Тут же Гавриил Романович обвиняет Завадовского и Воронцова в их стремлении «ослабить самодержавную власть и присвоить больше могущества Сенату», чему он сам всегда противился.