Дневники Зевса - [92]

Думаете, если бы от богов зависело ваше бессмертие, неужели бы я стал дожидаться, когда Тантал его украдет? Думаете, я умышленно, из подлой низости не даю вам его?

Когда Уран получил возможность создавать жизнь, способную органически воспроизводить себя, это подразумевало очевидное условие, что его творения будут смертными, что всякое проявление этой жизни получит предел. Такова воля Судеб, которая ограничивает и мою волю.

Поскольку — я вам уже достаточно это повторял! — ничто не существует и не может существовать, кроме как в результате противоборства, столкновения двух сил, слияния или отталкивания двух элементов.

Нет света без тени, дня без ночи, жизни без смерти. Нет Эроса без Танатоса. Без смерти вас бы не было, как не было бы ничего из того, что вы делаете.

Жизнь — это долгая битва за то, чтобы не исчезнуть. Все ваши поступки, ваши предприятия, ваши влюбленности, ваши искусства, ваши города, ваши промыслы, ваши изыскания не имеют другого мотива, другой причины, другого всеобщего побуждения. Все вам диктуется, все повелевается этой битвой, такой многообразной, но единой, и ради нее. Жизнь, дети мои, — это смычка с будущим. Если нет смерти, нет и будущего.

Мы сами, боги, без смерти едва ли существовали бы. Что такое сила без применения? Непроявляемая суть, не обнаруживающее себя начало? Мы не имеем другого способа доказать и узнать, кто мы такие, кроме как через все живое. Если вам и есть за что логично упрекнуть нас, так это за то, что мы пользуемся вами, заставляя вас жить, а вовсе не за то, что даем умирать.

Стало быть, дети мои, надо, да, надо, чтобы у вас был предел. Однако вы удивительные машины, восстанавливающие по мере износа свой механизм. Еще немного, и вы станете неистребимы. А значит, необходимо, чтобы я внушал вам или способствовал тому, чтобы вы сами себе внушали — а это, поверьте, не самая приятная и не самая легкая из моих задач — такие поступки, которые ведут каждого из вас к исчезновению.

«Dementat Jupiter»...[6]

Это стало у вас поговоркой. Но ведь как раз это и требуется для вашей погибели! Вам надо встретить самую очаровательную любовницу, которая познакомит вас с лучшим другом, который вам предложит превосходное дело, которое вас увлечет в прекраснейшее путешествие... в котором вы потерпите кораблекрушение. Или же прекраснейшее путешествие должно привести вас к лучшему другу, который вас познакомит... Можете комбинировать любые элементы каким угодно способом, добавив к ним немало других, но в конце вас неизбежно ждет несчастье. И даже если вы избежите кораблекрушения, несчастного случая, кинжала, яда или даже более тайных разрушений: из-за обманутой любви, разорения или неуспеха, то вас непременно подтолкнут выбрать из всех кушаний и напитков, способных восстановить ваши клетки, именно те, которые вам особенно вредны и которые медленно источат до разрыва какой-нибудь важный орган. Да, дети мои, надо, чтоб было так.

Но не вообразите, будто я с безразличием или удовольствием смотрю на эту неизбежность смерти, которую мне надо соблюдать. Она отмечает границу моей власти.

Я обязан помогать Танатосу, расставляющему вам ловушки, но стараюсь предоставить вам средства попасть туда как можно позже и наименее болезненным способом. Разве все, что я вам тут рассказал, не имеет единственной целью помочь вам жить как можно лучше и дольше?

Я знаю, что страх смерти и наваждение ее непредсказуемости отягчают ваши дни, омрачают свет и отравляют радости. Но такова цена вашего превосходства над остальной природой. Осознание собственной смертности — это просто условие самого сознания; и вы бы не изобрели столько способов драться, если бы не держались постоянно наготове из-за близости вашего врага.

Дети мои человеческие, мои великолепные маленькие гладиаторы, арена вашей борьбы — зеркало, в котором боги могут узнать себя, и именно в этом ваша божественность.

Ведь никто не мешает вам выковывать себе более крепкие панцири, удлинять вилы, уклоняться и увертываться, чтобы как можно дольше избегать ужасной сети. Плохие схватки, когда гладиатор погибает, едва выйдя на арену, нас удручают. Нам нравится подольше видеть вас в зеркале.

Увеличивать продолжительность вашей жизни, удваивать ее, утраивать, восстанавливать всеми средствами ваши силы, врачевать ваши раны и лечить сломанные конечности, заменять чудесами изобретательности, исследований, ловкости, ваши изношенные органы, достигать тысячи атлантовых лет и умирать без страха и страданий только из-за усталости от жизни? Вы можете мечтать об этом и, вероятно, можете этого достичь. За последний век вы изрядно продвинулись на этом пути.

Подготовить расу, которую вы называете сверхчеловеческой и которая на самом деле будет расой настоящих людей, такой, какой ее ждут боги? Можете притязать и на это. А стать расой полубогов, по-настоящему соединенных с сутью Вселенной? Да, даже на это.

Но бессмертие? Как, дети мои, вы об этом мечтаете, если умирают даже звезды, даже небесные тела с нашими именами, отражающие наше присутствие, обречены исчезнуть!

Бессмертны в вас только силы, сочетания и битвы которых на какой-то момент вас составляют. Бессмертие для вас начинается только по ту сторону вашей смерти, когда эти элементы порознь возвращаются к своей сути, стекаются к богам, как ручьи к рекам. Или, скорее, продолжается их бессмертие, на какой-то миг прошедшее через вас, мимолетным проявлением которых вы и были.